По обочинам дороги, идущей со станции, стояли новые фанерные щиты, взывающие: «Не проходите мимо!»
Рисунки Орликова сопровождались стихами Вилли Сапрыкина.
Часть из них посвящалась текучке кадров. Новых людей на стройке не всегда встречают радушно: не сразу устроят, не торопятся обеспечить крышей над головой. Заместитель Росомахина по быту Чаевых отдал только что выстроенное двухэтажное, общежитие иод показательный Дом техники. Понаставили там стендов с фотографиями, завели «учёного секретаря совета дома». Учёный пребывает в одиночестве, дичает оттого, что нет собеседников, грызёт ногти от скуки, бьёт хлопушкой мух, чтобы не засидели стенды… А жилья недостаёт. Со столовыми по-прежнему малоблагополучно. И люди уходят со стройки. Вот и возникает текучка.
Стихи были такие:
Получил едва получку —
И со стройки стрекача.
За такую за текучку
Дать пора бы нахлобучку.
На рисунке был изображён человек, весьма похожий на Чаевых: нос лепёшкой, лысина обрамлена подковкой уцелевших волос, узкие глазки. Такие узкие, словно их прорезали лезвием безопасной бритвы.
Человек с безмятежным полусонным лицом сидит за канцелярским столом и не видит, как люди с чемоданами и узлами бегут на станцию, к поезду.
Другой рисунок весьма выразительно воспроизводил автогонки на дороге «Карьер — отвал». Стихи назывались «Васька, жми до отвала?»
Ну и спешка! Ну и гонки!
Надорвались многотонки,
На дороге до отвала
Их погробили немало.
Гонки есть, а нет рембазы,
И лежат в кюветах «МАЗы».
«Ого, Вилли, ты делаешь успехи! — подумал Ромашкин. — А то прокисал бы на своей метеостанции, писал жалобные вирши об уходящих пароходах… Быть тебе, Вилли, первым поэтом в Однотрубном!»
Навстречу Косте шёл Петрович. На нём, как всегда, была телогрейка. И как всегда, он был под градусом. Что поделаешь? Специфика работы на холодильнике! Петрович шагал к станции, наверное, в пивную.
— Какой нынче праздник? — озорно подмигнув Петровичу, спросил Костя. — День защиты детей? Шахтерово воскресенье? Спас?
— Не. Получка вчера была. Сегодня опохмеляемся.
— А вы знаете, Петрович, один великий человек сказал: нельзя превращать опохмелку в пьянку самостоятельного значения.
— Да? Какие умные все стали! Ты поработай с моё на холодильнике!
Я но хочу работать на холодильнике. Тем более что там скоро будет работать комиссия.
— К-какая комиссия?
— Такая. Обыкновенная. По проверке. То да сё. Ну, вам-то что волноваться? У вас лучшие отпеты…
— Комиссия? На холодильнике? — переспросил Петрович, трезвея на глазах.
— Но только на холодильнике. Во всём городе, на стройке. Человек… пятьдесят или шестьдесят из центра. Но об этом — никому! Секрет.