— В данный момент тебе не нужен лапающий тебя мужчина.
Шаг, другой, он пятился.
Она распластала ладони на бедрах, впиваясь ногтями.
— Ты не лапал меня.
— Но хотел этого.
Обеспокоило ли ее это? К своему удивлению она поняла, что нет. Он дал ей надежду, ненавистную надежду, но она была благодарна за это. Или его демон вновь завладел ним?
Протянув руку, он смахнул пряди волос с ее лба. Его рука дрожала.
— Отдохни, ангел. Завтра нам предстоит дорога: мы будем вынуждены двигаться быстро и держаться в тени.
«Из-за Ловцов», — про себя договорила за него девушка. Людей, которым она должна была бы помогать. Чувствуя пустоту внутри, она кивнула.
— Если передумаешь насчет рисования, то все необходимое за той дверью, — указал он.
Он вздохнула, наблюдая, как он разворачивается и выходит из комнаты. В руке его блеснул нож.
Дойдя до ванной, что примыкала к нежилой спальне через коридор, Рейес рухнул на холодный, твердый пол. Он изо всех сил прятал своего зверя от Даники. Не хотел, чтобы она знала, что он был в шаге от того, чтоб сорвать с нее одежду и резать себя снова и снова одновременно погружаясь в ее нежное тело — в шаге от того, чтобы умолять ее резать его.
Он поражался глубине своего желания к ней. Он не поранила его, но все же он был на взводе, жаждал ее. Это было впервые и слишком шокирующе, чтобы поверить в подобную возможность.
Ему надо связаться с Люциеном и рассказать ему о других демонах, других одержимых воинах.
Найти Торина, чтобы тот начал выслеживать мать Даники, ее сестру и, возможно, ее бабушку.
Но не в теперешнем состоянии. Рейес находился на грани, демон вопил в его голове, требуя боли. Несколько недель нужда не была такой дикой, потому застала его врасплох. Он сам не знал, как держал себя в руках, как сумел не причинить вреда Данике. Также он не знал, почему это происходит с ним.
Дрожащей рукой он разорвал верх своих джинсов. Ногти уже удлинились до когтей и резали кожу, что уже пылала и слишком плотно обтягивала плоть. Он улыбнулся, когда его пенис вырвался на свободу, но не испытал облегчения. Он испытывал боль — о, боги, — сладкую боль от аромата Даники, ее прекрасных, любующихся ним глаз, прикасающихся к нему губ.
Пальцы сжали толстое основание его плоти, так сильно, что костяшки побелели, и он шумно выдохнул. Он вообразил, что это не его рука, а изящные пальчики Даники.
Да, он запросто мог представить себе ее мягкую, красивую ручку, держащую его, сжимающую его до боли-наслаждения.
Рейес застонал, начал водить рукой вверх и вниз. Другой рукой он сжал нож и приставил холодное острие к бедру.