— Ты поджидала меня, — сказал он.
Она не поняла, понравилось ему это или рассердило.
— Да, — ответила она, глубоко вдыхая его свежий хвойный аромат. На нем была черная футболка и новые брюки. — Я хочу пойти с тобой, чтобы поговорить с Торином.
Склонив голову на бок, он уткнулся в нее взглядом.
— Ты не… боишься меня?
— Нет.
И это правда, она просто была растеряна, гораздо более чем обычно.
Он вздохнул, и она различила в этом звуке громадное облегчение.
— Я понимаю, что снова беспомощен перед тобой.
Так же, как и она перед ним?
— Я не понимаю этого.
Ни эту странную связь между ними и их взаимное нежелание причинять друг другу боль, в то время как они оба были обязаны делать это.
— Я тоже, — произнес он, протягивая ей руку. — Я возьму тебя с собой к Торину, но не смей прикасаться к нему. Даже не приближайся к нему.
— Л-ладно.
— Это очень серьезно. Ты помнишь вспыхнувшую в Буде чуму, когда ты в прошлый раз была здесь?
Она кивнула, сплетаясь с ним пальцами. При первом касании тепло разлилось под кожей.
— Стоит его коже невзначай притронуться к твоей, и будет новая эпидемия.
Рейесу нравилось ощущение их переплетенных пальцев. Каждый раз, когда она была одна, и он приходил к ней, касался ее, кожа девушки была холодна, как лед. Через пару секунд после соприкосновения этот лед всегда таял, восхитительно покалывая и причиняя боль.
Боль.
Он старался не думать о том, чему Даника стала свидетелем. Однако мысли все равно приходили. Каким же чудовищем он должно быть ей показался, наслаждаясь подобными действиями. Выкрикивал ли он ее имя? Он не мог быть уверен.
Он завернул за угол, желая оглянуться на нее, но не позволил себе этого. Она видела его худшее проявление, но не сбежала с воплями. Он черпал в этом утешение. Однако образ ее ошарашенного лица дал ему знать, что он никогда не сможет впустить демона Боли в их отношения. Это означало, что он не сможет взять ее на свое ложе любви. Никогда. Он уже знал это.
Он решил, что невольно зажег в душе лучик надежды, что в один прекрасный день сможет сделать Данику своей, телом и душой, не опасаясь, что поранит ее, что ей придется причинять ему боль или что она превратится после этого в убийцу. Глупая надежда. Проклятая надежда. Истинно демоническое порождение.
Он убеждал себя, что все это к лучшему. Его ангел заслуживает только добра. Она заслужила нежного мужчину, который будет заставлять ее смеяться. Того, кто не будет вызывать у нее отвращение. К самой себе, к нему.
От этих мыслей ревность в два счета проснулась в душе, чудовище гораздо более смертоносное, чем демон Боли, оно взвыло в голове и начало царапаться о его череп.