«Он сделал это для меня».
Не потому, что желал заглянуть в ее сны. Он еще не знал о них тогда.
«Просто хотел, чтобы я была счастлива».
Осознание этого ошарашило ее, так же как и вид самой студии, и она поняла, что проникается к нему все большей симпатией.
— Что же мне делать с тобой, Рейес? — прошептала девушка.
Сколько еще раз Рейес будет так удивлять ее?
Сначала одежда, затем его попытки успокоить ее страхи, а теперь студия, о которой можно только мечтать. Все его поступки, его слова пробивали ее самозащиту. Даника прижала руку к неистово колотящемуся сердцу. Даже дома у нее не было таких условий. Она достаточно зарабатывала на жизнь рисованием портретов, но лишние деньги были редкостью.
Даже не сообразив как, она оказалась подле столика, поднимая кисти, взвешивая их и гладя щетинки. Рейес хотел увидеть образы из ее снов, ангелов и демонов, богов и богинь. Внезапно ей захотелось дать ему все это, подарить все, что угодно.
Но изучая палитру красок, масляных и акриловых, она уже знала, что ее сны не станут сегодня предметом ее первой картины. Он будет им.
Рейес опять приготовил еду для Даники.
Благо, Парис пополнил их запасы перед отъездом в Рим, так что выбрать было из чего.
Он принес поднос с рыбой и салатом, почувствовав легкий приступ паники не найдя Даники в спальне. Быстрый осмотр и он заметил ее в студии, безмятежно делающей набросок на одном из холстов. Она была так поглощена этим, что не услышала, как он вошел. Даже не оглянулась, когда он позвал ее по имени.
Глаза девушки были затуманены так, словно она пребывала неком подобии транса. Ее рука мелькала вверх-вниз, а тело склонялось в разные стороны в плавном танце.
В груди его родилась боль, а в чреслах появилась тяжесть. Боль забарабанил в его голове, желая добраться до нее.
«Не будет ни того, ни другого».
Не желая отвлекать ее, он ушел. Размеренно вдыхал и выдыхал, пытаясь успокоить сбивающийся ритм сердца. Он и не надеялся, что ее милый образ покинет его мысли. Небрежно забранные назад волосы, несколько выскользнувших прядей. Черные разводы на щеке и подбородке. Алые губы поблескивают от прикусивших их острых зубов.
Он был на взводе и неуправляемо дрожал, когда добрался-таки до комнаты развлечений. Сам того не замечая, мужчина сжимал кинжалы в ладонях. Отчаянно жаждя боли, он плюхнулся на темно-красный диван; друзья отказывались выбирать обивку другого цвета именно по его вине, что временами смущало воина.
По крайней мере, у него не возникало желания опять сброситься с крыши крепости.
— Итак, что парню надо сделать, чтоб здесь организовалось хоть какое-нибудь движение?