А если никогда? На самом деле. Проститутка? Будучи ближе к двери, чем Джилли, Даника подхватила два меню и провела новых клиентов к столику. Они выглядели слегка неопрятно, худощавые, одежда испачкана и смята. Вряд ли они дадут хорошие чаевые, но он искренне им улыбнулась, разве что немного напряженно.
Она до сумасшествия соскучилась по матери.
— Что вам принести из напитков?
— Воды, — в унисон ответили они.
Налет печали показался в голубых глазах мальчика когда он уставился на содовую на соседнем столике. Даника склонила голову на бок, ее глаз художника ловил затрагивающие душу возможности для портрета. Людские желания всегда упрощались, когда все, кроме неприкрытой сущности, было удалено.
«Ты не будешь больше рисовать, помнишь?»
Это было слишком большой роскошью в теперешних условиях. Кроме того ей требовались чувства, чтобы рисовать. И не только чувство счастья. Ей требовался широкий спектр эмоций. Гнев, печаль, блаженство. Ненависть, любовь, грусть. Без них она просто смешивала цвета и наносила их на холст. Но с ними она перешагнет черту, за которой только погибель.
Подавляя печаль, которую она не могла себе позволить ощущать, девушка положила меню на стол.
— Я вернусь с Вашими напитками, а затем приму у Вас заказ.
— Благодарю, — сказала женщина.
По пути к бару Птенчик № 2 опять схватил ее за руку, крепко впиваясь пальцами. Даника замерла, чувствуя, как вспышки гнева мелькают под кожей, такие жаркие, что пламя внезапно охватило ее. Она не могла побороть этого чувства, и заглушиь также легко, как печаль. Воображаемый лед, который покрывал ее кожу все эти недели, растаял.
— Когда ты освобождаешься?
— Никогда.
— Мы интересуемся ради твоего же блага. Мир плохое, жуткое место, и если ты не из команды плохих парней, то не должна быть в нем одна-одинешенька.
— Прикоснись ко мне еще раз, — процедила она сквозь стиснутые зубы, игнорируя его притворную заботу, — и пожалеешь. Я не шлюха, и не ищу другого заработка. Понятно?
Оба уставились на нее, и она смогла освободиться. Ушла прочь, пока не натворила глупостей. Дрожащими руками выполнила заказ матери с сыном. Сердце бешено колотилось, едва не ломая ребер.
«Ты должна успокоиться. Глубокий вдох, глубокий выдох. Вот так».
Мышцы наконец-то, расслабились.
Она явно избегала Братцев-Птенчиков на обратном пути к столику, оставаясь для них в полной недосягаемости. Когда мать поняла, что девушка принесла Кока-Колу ее сыну, она раскрыла, было, рот, но Даника остановила ее жестом все еще трясущейся руки. Поняла, что еще не успокоилась после прикосновения Птенчика № 2.