- Конечно, можете, - горячо заверил Шмидт и после паузы переспросил: - Простите, контроль чего?
Наршак вынул из ящика письменного стола планшет, прикрепил к нему чистый лист бумаги и достал из пластиковой подставки шариковую авторучку.
- Мы поставили пациентке катетер, теперь моча собирается в приемник - специальный пластиковый мешок с делениями. Он подвешен на крючке под кроватью. Ваша задача - каждый час записывать объем скопившейся жидкости.
- Вас понял! - Шмидт схватил планшет и поднялся со стула.
- Да, и еще одно, - остановил его доктор. - «Записывать каждый час» вовсе не означает - «докладывать каждый час». Достаточно будет двух раз в сутки. А пока - сходите в нашу столовую, я распоряжусь, и вас покормят.
Шмидт так и сделал. Пациенты клиники Наршака приняли его тепло и радушно, но Дмитрию не удалось ни с кем пообщаться - возложенная ответственность давила на него тяжким грузом. Шмидт, поглядывая на часы, наскоро заглотал омлет, съел пару тостов и выпил стакан сока. Стрелки на его часах показывали без пяти десять пора было делать первую запись.
С тех пор он сделал тридцать одну запись, честно отмечая уровень жидкости в пластиковом приемнике. Четыре отметки назад он доложил лично Наршаку, что мешок уже полон.
- Отличный результат! Значит, функция почек полностью восстановилась, - веско сказал Наршак, и Дмитрий просиял, словно это была целиком era заслуга.- Продолжайте наблюдение!
Сейчас было три часа дня - время снимать очередные показания. После двух суток, проведенных в клинике, Ольга наконец проснулась.
- Пей понемножку, не торопись, - сказал Шмидт, протягивая стаканчик с водой. - Тебе надо пить.
Он отклонился назад и заглянул под кровать.
- До четырехсот осталось совсем немного, - сообщил он и снова взглянул на Ольгу.
Шмидт был поражен переменой, произошедшей в ее лице. Ольга, не отрываясь, смотрела куда-то ему за спину.
- Что там? - поглощенный наблюдениями, Дмитрий уже успел забыть о картине. Ежечасный контроль диуреза представлялся куда более важным занятием.
- Картина... - сказала Ольга.
- Картина? Ах, да... - Шмидт махнул рукой, будто речь шла о каком-то пустяке. - Эта... Ничего. И, по-моему, рама довольно удачная. Как думаешь?
- Картина, - повторила Ольга, и на лбу ее запульсировала тонкая синяя жилка.
Это было странное чувство, похожее на нежданный визит давнего прошлого. «Кажется, врачи называют это "дежавю"», - подумала Ольга.
В московской квартире, где они когда-то жили с Беловым, стояло несколько телефонных аппаратов, и один из них был с определителем. И каждый раз, когда кто-нибудь звонил, сначала раздавался короткий писк... нежный мелодичный звук, который могла расслышать только Ольга с ее тонким музыкальным слухом; этот звук издавал телефон; висевший на стене в кухне, а потом уже, спустя несколько секунд, механический голос определителя безошибочно называл номер звонившего.