Несколько минут я тащился сзади капитана, пока он выделывал всякие кренделя в воздухе, проверяя машину. С непривычки вцепился в его самолет глазами и не выпускал его из поля зрения. Наконец мне это надоело, и я зашарил взглядом по сторонам. Видимость была хорошая, хотя уже у земли существенно потемнело. Здесь, на высоте полутора километров, было еще светло. Так, а это еще что такое? Впереди справа, ниже нас метров на пятьсот, я увидел четыре темных силуэта. Самолеты как раз были от нас на светлой стороне неба, а мы, естественно, в тени. Похоже на «пешки», но пока не проверил, их надо считать противником.
– Командир, на три часа, удаление четыре километра, ниже пятьсот, четыре цели!
Истребитель капитана качнул крылом: «Понял, принял!» Поскольку комэск меня уже существенно опережал, то при развороте я оказался впереди. Я перешел в пологое снижение, чтобы набрать скорость и оказаться ниже задних стрелков на неизвестных самолетах, по широкой дуге подходя к ним сзади справа. На всякий случай проверил готовность оружия к стрельбе. Черные на фоне светлого неба самолеты приближались. Знаков не видно, но силуэты… чужие силуэты. Это не «пешки». Это – «Ме-110», довольно опасный, хорошо вооруженный и маневренный самолет! Вот так-так, фашисты! Куда это они идут? Да к нам! На аэродром. Сейчас зайдут, сбросят бомбы, проштурмуют самолеты, которые технари раскрыли для обслуживания, и нырнут в тень, на запад. Ну уж нет, накось выкуси!
Я оглянулся на истребитель комэска. Он уже догонял меня, но помочь, подсказать не мог. Рация-то на бронепоезде. Нет у него передатчика, на его самолете я.
– Командир, это сто десятые! Атакую ведущего!
«Як» командира успокаивающе качнул крылом: «Не волнуйся и не трусь! Я с тобой! Нас двое, а их всего-то четверо».
Почему-то все время повторяя про себя, а потом и вслух: «Нас двое, а их всего-то четверо», «Нас двое, а их всего-то четверо», – я загнал ведущего «Ме-110» в прицел.
Внезапно, напугав меня, в наушниках захрипело, и чей-то голос спокойно и протяжно проговорил: «Хват! На подходе к аэродрому четыре сто десятых! Атакуй!» Фамилия комэска – Россохватский, отсюда и позывной.
– На связи Тур, атакую! Хват, выход из атаки вправо!
Пора, крылья «Ме-110» уже вылезают из кольца прицела, противник нас не видит. Пальцы легли на гашетки. Огонь! Мелкая дрожь самолета, легкий запах сгоревшего пороха в кабине. Трасса сверкнула и уперлась в правый двигатель фрица. Я крутнул самолет вправо, навалилась перегрузка. Вниз и вправо, нас будет не видно на фоне темного неба и земли, а немцы останутся на светлом фоне. Завершая разворот, я зашарил глазами по небу, разыскивая самолеты противника. Вот они! Два самолета, разматывая густой дым из горевших двигателей, уходили со снижением на запад. Бортстрелки заполошно сверкали трассами, стреляя в никуда. На земле что-то сверкнуло. Это они бомбы сбросили, догадался я. Сзади, в вираже, лежал самолет комэска.