На память о приключении друзьям осталась мания преследования. В течение нескольких лет оба пребывали в уверенности, что находятся под колпаком. Пикассо покидал дом только в сумерках, передвигался исключительно на такси и несколько раз переодевался, чтобы запутать шпиков.
До декабря 1911-го место «Джоконды» пустовало: Франц Кафка описал нервическое паломничество парижан к опустевшей стене. Искусствовед Жером Куаньяр иронизирует: это была первая концептуальная акция в истории — выставка отсутствующей картины. Затем на ее место повесили «Портрет Бальдассаре Кастильоне» Рафаэля — Франция отчаялась вернуть шедевр. «Лэз анналь политик и литерэр» 31 декабря 1911 года похоронным тоном подвела итоги года: «Французы будут вечно носить траур по „Моне Лизе“». Писатель и оккультист-розенкрейцер Сар Меродан Жозефен Пеладен, обожатель и исследователь Леонардо, пророчествовал: «Через тысячу лет люди спросят нас: „Что вы сделали с Джокондой?“» Опустил руки Доде: «Король Франциск I подарил нам „Джоконду“, Республика лишила нас ее».
С восторженным садизмом газеты излагали версии — из самых надежных источников — гибели картины. В сентябре 1912 года «Джорнале д’Италия» разоблачила заговор музейщиков. Уволенный из Лувра фотограф отомстил, швырнув в «Джоконду» бутылку с кислотой. Безнадежно изуродованный шедевр пытались подменить копией, затем сочинили байку о краже. «Журналь дю Диманш» соглашался, что музейные работники — гнусное племя, хотя фотограф тут ни при чем: картину, полуза-губленную бездарными реставраторами, уронили, и красочный слой осыпался. Зато именно в эти злосчастные дни началось безудержное тиражирование «Джоконды», именно тогда ее исхитрились использовать в рекламе чего угодно — от сигарет до корсетов.
Вора поймали только в декабре 1913 года. Как ни смешно, им таки оказался «метек», гастарбайтер — итальянский плотник, маляр и стекольщик Винченцо Перуджа (1881–1947), задумавший отомстить неприветливой стране, где его обзывали макаронником: бедолаге приходилось выдавать себя во Франции за корсиканца. По возвращении на родину, в декабре 1913 года, ему хватило ума предложить картину, которую он все это время прятал то ли под матрасом, то ли в чемоданчике под кроватью, флорентийскому антиквару Альфредо Гери. Именуя себя в письмах, адресованных Гери, Леонардо, он просил за нее пятьсот тысяч лир (сто тысяч долларов). Гери, навидавшийся на своем веку жуликов, пригласил на встречу с «Леонардо» директора галереи Уффици Джованни Поджо, идентифицировавшего картину. Уговорив Перуджу оставить ее в Уффици, пока не решится денежный вопрос, эксперты сдали его полиции 11 декабря.