— Шансы?
— Игорь, ну какие шансы? — Меньшов горько усмехнулся. — Однозначно — не жилец.
— Чёрт… Нет, это неправильно. Вот это сейчас очень некстати. Сколько будет жить?
— Да считай, что уже умер. И получаса без аппарата не протянет, жив ещё только потому, что очень крепкий организм.
— Ясно… Ну, значит, сделайте довольные рожи, сыграйте мне «счастливое воскрешение», и быстренько вывозите его отсюда. Мне сейчас потери не нужны.
Врачи переглянулись и синхронно кивнули: всё понятно, сделаем, не впервой.
— Если не будет возражений, есть тема по трансплантологии, — без обиняков заявил Додзюра, кивнув на умирающего. — Хороший материал, даже навскидку, без уточнений, вижу перспективу аж на четыре забора разом.
— Я тебе мало плачу? — недовольно нахмурился Ковров.
— Дело не в этом, — покачал головой хирург. — Тут вопрос не в деньгах, а в том, что этот феноменально крепкий и здоровый парень может разом спасти четыре жизни. Всё равно ведь в мясорубку, ну так пусть послужит напоследок…
Ковров прекрасно знал, что дело как раз таки в первую очередь именно в деньгах, но спорить не стал: для него сейчас важнее было, чтобы медики правильно сыграли свою роль и как можно быстрее убрались отсюда вместе с «материалом» — ругаться с ними из-за такой непринципиальной мелочи он не собирался.
— Ладно, делайте как знаете. Соберитесь с мыслями, выход должен быть очень естественным, без фальши. Контингент у нас — сами понимаете…
* * *
Отойдя от реанимобиля, Ковров уселся на раскладной стул и принялся ждать, демонстративно озабоченно поглядывая на часы. Бойцы, наскоро сполоснувшись в душе, молча стояли неподалеку, ужинать не шли, ждали результата.
Вернее сказать, ждали чуда. Додзюру многие из них знали, он пользовался репутацией прекрасного хирурга.
Сейчас эта репутация работала на Игоря Викторовича — не зря он всю свою сознательную жизнь выбирал в друзья и соратники только лучших по профессии, причем выбирал зачастую без всякого умысла, просто лишь потому, что на дух не переносил неудачников и неумех.
«Однако некоторые из этих лучших стали потом предателями. — Игорь Викторович вдруг некстати вспомнил про Валентина Кравцова и скрипнул зубами. — А свои тугодумы и бездари — любимые родственнички, которых никто не выбирает, до последней минуты остались преданными и верными… Так что тут ещё бабушка надвое сказала, что важнее — интеллект и способности или родственно-клановая преданность…»
Слава Зубов, изнывавший от нетерпения, как и все остальные, на правах командира позволил себе вопросительный жест в сторону реанимобиля.