Вопрос, как ни странно, касался методики исполнения. В клане были свои наработки по этой части, так что по высшему разряду, увы, никак не получится, и собственно похорон тоже не будет.
Будут собачьи консервы.
Дешево, надежно, методически грамотно.
И вы не поверите, но в какой-то момент генералу стало неловко. Нет, не перед семьёй погибшего — генерал её никогда не увидит, и никто не будет требовать с него никаких объяснений.
Неловко перед самим собой, не теневым вождем клана и государственным преступником, пустившимся во все тяжкие, а перед человеком Игорем Ковровым.
Как-то не по-людски это было. Удобно, надёжно, экономно, но…
Не по-людски. Даже диверсантские похороны — под ближайшим кустом, с меткой и координатами, — и то были бы более человечными.
— Да и чёрт с ним, все там будем, — хмуро пробурчал Ковров, отряхивая сомнения. — Так что какая разница…
После этого генерал с лёгким сердцем позвонил своему старинному агенту по особым поручениям, получил условленный отзыв — жив, на свободе, не под контролем, назвал координаты ближайшей старой явки (а базу уже сам найдёт, не маленький) и приказал:
— Всё бросай, бегом ко мне. Надо поработать…
А спустя полчаса позвонил Меньшов и сообщил, что вопрос по раненому решен.
— Понял, спасибо.
Как именно решен вопрос, Ковров спрашивать не стал.
Все обговорили ранее, зачем тратить лишние слова?
Достав записную книжку, генерал в расходной графе поставил минус два и тотчас же принялся с увлечением набрасывать схему нового варианта…
Глава 3
АЛЕКС ДОРОХОВ: МЫ НА ЛОДОЧКЕ КАТАЛИСЬ…
Решетки, слава богу, там не было. А сифон был, сравнительно неглубокий и хорошо проходимый. Впрочем, сам я в него нырнуть вряд ли бы осмелился, Ева меня туда втащила чуть ли не силком.
Фыркая и тяжело дыша, мы некоторое время просто плескались, держась на плаву и пытаясь понять, где находимся. Увы, информация об обстановке была настолько скудной, что это в любой момент могло стать поводом для паники.
Нас окружала кромешная мгла без единого проблеска. Воздух был затхлый и спертый — мы не так уж много времени провели под водой, но когда вынырнули, никак не могли надышаться. У меня даже мелькнула вполне гротескная малодушная мыслишка: из этого помещения, в которое мы попали, кто-то нарочно откачал кислород и если мы отсюда вовремя не уберемся, то вполне можем умереть от удушья.
Не представляю, насколько был глубок водоём (или резервуар), в котором мы находились, — ни у меня, ни у Евы не возникало желания нырнуть и проверить это. Мы просто висели, как будто в невесомости, в густой непроглядной тьме, шумно дышали и вроде бы ненароком задевали друг друга, чтобы удостовериться, что мы живы и вообще, что всё это происходит наяву. Если Ева чувствовала то же самое, что и я, то ей в тот момент наверняка казалось, что мы пар