Председатель: Какое отношение имеет этот вопрос к рассматриваемому Трибуналом делу?
Хорн: Я хотел поставить этот вопрос, чтобы определить, в какой степени этот свидетель заслуживает доверия.
Председатель: Я не вижу, чтобы это имело какое-либо отношение к степени доверия к этому свидетелю.
Хорн: Очень возможно, что у нас имеются сведения о других имевшихся в их распоряжении возможностях о которых свидетель не упоминал.
Председатель: По мнению Трибунала, мысли и действия свидетеля в то время, когда он был военнопленным у русских, не имеют никакого отношения ни к делу, ни к степени доверия ему... Трибунал не допускает постановки подобных вопросов.
Хорн: Я прошу разрешить мне задать свидетелю еще один вопрос.
Председатель: Да, конечно.
Хорн: Был ли во время Вашего плена у Вас случай каким-нибудь образом предоставить в распоряжение советских властей Ваши военные знания и опыт?
Паулюс: Никаким образом и никому.
Председатель: Я полагаю, что этим заканчивается перекрестный допрос. Желает ли советский обвинитель задать еще вопросы?
Руденко: Нет, господин председатель.
>ЦГАОР СССР, фонд №7445, опись №1, ед. хран №24
>IMT, vol.7, р.279—364.
П.20. Из допроса свидетеля Е. Бушенгагена
[Стенограмма заседаний Международного военного трибунала от 12 февраля 1946 г.]
Зоря: Господин свидетель, сообщите Трибуналу, где и когда Вы родились.
Бушенгаген: Я родился 8 декабря 1895 г. в Страсбурге, в Эльзасе.
Зоря: Назовите, пожалуйста, Ваше последнее воинское звание.
Бушенгаген: Я — генерал пехоты германской армии, командовал 52-м армейским корпусом.
Зоря: Скажите, обращались ли Вы 26 декабря 1945 г. с заявлением в адрес Советского правительства в связи с Нюрнбергским процессом?
Бушенгаген: Так точно.
Зоря: Подтверждаете ли Вы это заявление теперь?
Бушенгаген: Так точно.
Зоря: Что Вам известно о подготовке фашистской Германии к нападению на СССР?
Бушенгаген: В конце декабря 1940 года я, будучи начальником штаба германских войск в Норвегии, был вызван в ОКХ, где начальник генерального штаба генерал-полковник Гальдер проводил совещание с начальниками штабов групп армий и отдельных армий, к числу которых принадлежала моя армия. На этом совещании нас ознакомили с изданной 18 декабря директивой, то есть, с планом «Барбаросса». На этом совещании нас ознакомили с планами в отношении этой операции против Советской России.
Из директивы я узнал, что моя армия будет участвовать в этой операции. Поэтому заинтересовал меня один доклад, который был сделан начальником генерального штаба финской армии генерал-лейтенантом Гейнрихсом. Он говорил тогда о военных действиях 1939—1940 гг. против России, о методах ведения боевых действий и боеспособности как Красной Армии так и финских войск. Генерал Гейнрихс имел тогда же совещание с генерал-полковником Гальдером, в котором я не участвовал, но полагаю, что эти совещания были посвящены возможному сотрудничеству финских и германских войск в случае возникновения германо-советского конфликта.