Джексон: Вы присутствовали на совещании, во время которого Геринг информировал собравшихся, что сразу же после Мюнхенской конференции он получил приказание увеличить военно-воздушные силы в пять раз?
Боденшатц: Я не могу припомнить, чтобы я присутствовал на таком совещании.
Джексон: Знаете ли Вы, что после Мюнхена военно-воздушные силы были действительно сильно увеличены?
Боденшатц: Нет, этого я не знаю...
Джексон: Вы были допрошены в ноябре 1945 года полковником Вильямсом?
Боденшатц: Да, он меня допрашивал, так точно.
Джексон: И тогда он спросил Вас о некоторых спровоцированных инцидентах на германо-польской границе в августе 1939 года?
Боденшатц: Да, он меня спрашивал об этом.
Джексон: Сообщите Трибуналу об этих инцидентах.
Боденшатц: Ничего определенного в этом отношении я сказать не могу... Дело обстояло так, что события на польской границе очень походили на те, которые происходили в свое время на чешской границе. Из этого можно было сделать вывод, что, возможно, эти инциденты были спровоцированы. Однако это было лишь моим субъективным мнением...
Джексон: Не сказали ли Вы полковнику Вильямсу на допросе 6 ноября 1945 г. следующее:
«Я лично чувствовал и думал в то время, что все эти инциденты провоцировались нами, то есть я хочу сказать, что они провоцировались Германией...»
Разве Вы это не говорили?
Боденшатц: Да, я это говорил, так точно.
...Джексон: Вам был задан вопрос, и Вы дали такой ответ:
«Вопрос: Но Вы придерживаетесь мнения, что все инциденты, о которых сообщала пресса, провоцировались специально для того, чтобы служить предлогом для вторжения?
Ответ: У меня сложилось такое впечатление; я это не могу доказать, но точно знаю, что эти инциденты были подстроены нами».
Разве Вы не давали такого ответа на вопрос полковника Вильямса?
Боденшатц: Протокол говорит об этом. Поскольку это значится в протоколе, то, следовательно, я это сказал, но сейчас не могу вспомнить, как именно я говорил...
Джексон: Не спрашивали ли Вас относительно желании фюрера воевать с Польшей и не дали ли Вы следующий ответ:
«Господа, мне очень трудно ответить на этот вопрос, но я могу под присягой заявить, что фюрер действительно желал войны с Польшей. Я могу доказать на основании тех замечаний, которые делали его приближенные, что он действительно хотел войны с Польшей. Я присутствовал в то время, когда Гитлер сообщил Гендерсону свои требования в отношении Данцига, и я пришел к заключению на основании всех совещаний, которые были у фюрера с послом, что фюрер фактически не хочет, чтобы поляки приняли эти условия».