— Слава! Слава! Слава! — от души откликнулся народ.
Под страхом смертной казни кабаки были временно закрыты. Лоцманы, гребцы, водоливы и прочая братва отдуплялась и усердно мастрячила матчасть. Речной караван готовили к отправке. Наконец, знаменательный день наступил. В Богоявленском соборе универсальные попы отслужили молебен. В часовне святого Николая заклали в жертву парня. Водяному царю кинули с моста девку. На Цнинской набережной заиграл оркестр. Медленно растворились ворота Нижне-Цнинского шлюза и вода с оглушительным шумом рванулась в Цну. Ударили вёсла, суда медленно стронулись и поплыли в Великий Новгород. Щавель простился с Литвином.
— Жги к светлейшему, не спи, смотри в оба, — проинструктировал сотника старый командир. — Отвезёшь казну и догоняй нас. Верхами, без обоза ты быстро успеешь. Мы торопиться не будем, всяко подождём тебя до Москвы.
— Будет исполнено! — рьяно выпалил Литвин. Ему нравился командир. От боярина исходила благость мудрости и надёги. Столько знаменательных дел сразу сотнику творить ещё не приходилось, а свершения княжеского посланника неизменно удавались и удавались. Это внушало почтение и уверенность, что в дальнейшем тоже всё пройдёт гладко.
— Тогда в путь, — отправил Щавель конвой из тридцати ратников.
Конфискат раздавали по спискам, под охраной оставшихся витязей и руководством Карпа. Открыли ворота, поставили столы, разложили учётные книги. Парни и обозники принялись подтаскивать шмотки с бирками, выкликать имена. Толпа волновалась, гудела, но дружинники добрым словом неизменно призывали к порядку. Карп стоял в стороне, рядом со Щавелем и лепилой, сердито глядя на беснующуюся чернь.
— Бог даст денежку, а чёрт дырочку, и пойдёт божья денежка в чёртову дырочку, — пробурчал знатный работорговец. — Это быдло не сломить. Пило, пьёт и будет пить, — он сплюнул под ноги. — Не на кредиты, так в кабак спустит.
— Раньше-то сдерживались, — заметил Щавель.
— Раньше не было разгула потреблятства, а ныне привыкли. Развращённое сердце, если не сможет утолить жажду в шоппинге, будет алкать азартных игр и шнапса. Это как с рабами. Если убежал, вкусил разок воли, всё — дальше можно голову сечь. Как ты его ни сковывай, найдёт способ смыться или неудачными попытками тебе всю малину удобрит. Опорочил городское население проклятый близнец.
— Ты знал Близнецов?
— Обоих, — вжал подбородок в грудь Карп.
— И как тебе Медвепут?
— Да такой же. В точности такой же.
— Они ходили вместе, как один человек, часто в обнимку, — добавил Альберт Калужский. — Издалека даже виделось, что это двуглавый широкоплечий манагер. Неприятное, скажу тебе, зрелище.