Правда кое-кому все равно было не до веселья. После переформирования, дополнения людьми отделений, взводов, рот и батальонов, а также назначения новых офицеров, бригаду действительно назвали "отдельной" что-то там со "спец". Одним словом сбывались мрачные пророчества.
Сам Куликов все что с ним происходило переносил плохо. Он по-прежнему с еще большим желанием хотел свалить из армии, а временами горько сожалел, что его не подстрелили в прошедших схватках. Не смертельно конечно, а так лучше в ногу… еще лучше даже с потерей оной. Без ноги жить можно и воевать уже точно не придется.
Но его не ранило, даже контузия что он заработал в подземелье от многочисленных взрывов, была легкой и не явилась причиной для госпитализации, как для того же Аллагали, получившего две пули в грудь. Вадим ему даже завидовал. Но и сбежать не представлялось возможным. Ночью, как и положено, выставлялись посты, а младшие сержанты на постах не стоят, они их проверяют.
"Темнеет уже рано, так что в следующем бою с первыми выстрелами прикинусь мертвым, — твердо решил Вадим, посмотрев в небо, где с востока наползала темнота, словно символ смертельной угрозы. — После чего сбегу. В гробу я видел всю эту войну! Главное чтобы самому в гробу не оказаться…"
Вечером в лагерь неожиданно приехал мобильный кинотеатр – огромный десять на пятнадцать метров надувной экран. Все это установили в поле, расставили двухметровые колонки, аппаратуру и согнали бойцов смотреть кино "Война и мир". Но сначала перед бойцами выступил капитан, отвечавший за воспитательную работу, прочитав пространную лекцию о необходимости самоотверженно защищать Родину, как это делали их предки двести лет назад.
Никто, правда, не понял только, кто все же задался подобным вопросом как Куликов, почему не подобрали более близкую эпоху, туже Великую отечественную войну, а углубились аж еще на сто с лишним лет. Или про ВОВ нет таких же масштабных картин? Сомнительно.
— И ведь все вживую снимали, — восхитился кто-то масштабностью батальных сцен.
Огонь, дым, люди в разноцветной форме стреляют друг в друга из примитивных ружей, лошади скачут и все это на огромном пространстве.
— Точно не графика?
— Да когда этот фильм снимали, и компьютеров-то еще не было!
* * *
— Подъем!!!
— Товарищ старший сержант, — недовольно произнес спросонья Куликов, посмотрев на часы, показывающие половину третьего ночи. — Честное слово, это даже не смешно… маяться такой дурью как ночными учебными тревогами…
— А я разве смеюсь! — подскочив к Вадиму, заорал ему прямо в ухо Коржаков. — Мне смешно?! Живо подъем засранцы! Это никакая не учебная тревога, а самая что ни на есть настоящая!!! Экипировка полная! Все свое чтобы было на вас! Чтобы через минуту как штыки на построении!