— Буф-ф! — воскликнула Нуми. — Я же тебе объяснила, что не могу разговаривать с ним так, как с тобой! Когда нужно, он мне внушает, что делать, и все!
Но Ники не унимался.
— А что ты ему все-таки заказала? Признавайся! Зверей или цветы?
— То, что ты хотел! Планету с неведомыми животными!
— Но ведь я же тебе сказал, что хочу того, чего хочешь ты! А раз ты хочешь того же, чего хочу я, стало быть, все должно быть так, как хочешь ты!
— Буф-ф, Ники! Ты опять за свое! У меня даже голова закружилась.
Ники засмеялся.
— А разве твой искусственный мозг может чувствовать головокружение?
— И он почувствует, если не перестанешь спорить.
— Ладно, не буду. Главное — где-нибудь приземлиться, а то мне уже осточертело.
— Почему «сто»? — с любопытством спросила Нуми и даже осмотрела мальчика, чтобы увидеть сто чертей.
Вы, конечно, помните, что она великолепно говорила на земном языке, но ей были непонятны кое-какие выражения, которые употребляют земные ребята, потому что язык она учила по радио и телевидению.
— Я хочу сказать, надоело, — исправился Ники: объяснить слово «осточертело» было нелегко.
— Значит, тебе со мной скучно?
— Буф-ф! — воскликнул Ники совсем как пирранец. — Одна досада с вами, пирранскими девчонками, что ни скажи, сразу ни с того ни с сего обижаетесь.
Глаза у Нуми погрустнели, и он поспешно добавил:
— Я же тебе сказал, мне с тобой очень хорошо, и у нас полная совместимость. А насчет свертывания времени, может, еще и выдумка. И может, все они на Земле и на Пирре живы и здоровы. Ведь еще никто не путешествовал в космосе так, как мы, и никто ничего не знает.
— Наука никогда не ошибается, — вяло возразила Нуми.
Ники привстал на коленях — он отсидел себе ноги.
— Она ошибается, но не нарочно. Сама видела, сколько раз ваша наука говорит одно, а наша совсем другое.
— Да, но про свертывание времени обе одного и того же мнения.
Это действительно так. Однако Ники не выносил, когда девчонки плакали; у него у самого на душе кошки скребли, и потому он стал изображать своего прадеда и заговорил стариковским голосом:
— За свою долгую и нелегкую жизнь, Нуми, я убедился, что мы вечно думаем про Вселенную одно, а потом оказывается, что она — нечто совсем другое. А когда мы поверим в это другое, впоследствии оказывается, что оно вовсе не такое, каким мы его себе представляли. И так далее, до бесконечности. В науке то же самое. Главное — не вылезать в космос в одних тапочках, так и насморк недолго схватить!
Тут Нуми, наконец, улыбнулась. Конечно, она не знала, как можно «схватить» насморк, но Ники, разумеется, прав, говоря о том, как люди могут заблуждаться, в то же время веря в свою правоту. Улыбка у нее была уже не радужная. И лицо было не пестрое, а обыкновенное и сияло ясным солнечным светом.