Обезумевшая от ужаса женщина пыталась сопротивляться, но Колян, казалось, обладал силой доброго десятка человек. Он припечатал руки Надежды к кровати, стиснув ее запястья так, что она застонала от боли, коленями раздвинул ей ноги и грубо вторгся в нее, одновременно укусив за щеку и ощутив на губах металлический привкус крови.
* * *
Минут через сорок лежавшие в кустах Рекс и Зародыш увидели там, куда они смотрели все это время, крошечный мигающий огонек на темном фоне дома.
— Пошли! — в один голос скомандовали они друг другу, подхватив канистры с бензином и, пригибаясь, двинулись через росистое поле.
— Тихо, чего топаете, как слоны! — зашипел на них Колян, когда они приблизились к забору. — Давайте мне канистры и сами перелезайте сюда. В доме надо все облить бензином и запалить. Возможно, я наследил там… Заодно и натюрморт посмотрите.
Колян двинулся вперед, Рекс и Зародыш зашагали следом. Он поднялся на крыльцо, посвечивая себе фонариком, уверенно прошел в спальню тещи, открыл там ящик старинного буфета и выгреб тускло блеснувшие в луче фонарика драгоценности. Ссыпав их в карман куртки, он вновь запустил руку в ящик и вытащил оттуда пачку долларов.
— Не пропадать же добру, — ухмыльнулся он, обращаясь к своим подручным. Почуяв неладное, он присмотрелся к ним повнимательнее. Оба неподвижно стояли на пороге и с ужасом смотрели на то, что осталось от головы старухи, распростертой на тахте, и на прилипшие к окровавленным обоям комки мозга. Внезапно Зародыш бухнул канистру на пол, выскочил в коридор, и оттуда донеслись характерные утробные звуки рвоты. Рекс, по всем признакам, тоже с трудом сдерживал рвотные спазмы.
— А ты как думал? — продолжая рыться в ящике, самодовольно заметил Колян. Он уже успел переодеться, найдя где-то в шкафу свою старую одежду. — Если карать, то уж по полной программе. Ладно, я отсюда выхожу, а ты начинай поливать. И полей хорошенько вот эту кучу — тут шмотки, которые на мне были, они все в крови.
Пацаны, ошалевшие от увиденного, уже не были слишком потрясены тем, по выражению Коляна, «натюрмортом», который им пришлось увидеть в спальне. А там они увидели красовавшуюся на стуле отрубленную голову Надежды, встретившую их страдальческим взглядом из-под полузакрытых век и оскаленным в мучительной гримасе ртом. На постели еще сочилась кровью бесформенная груда изрубленного мяса, еще недавно называвшаяся Федором Угрюмым и претендовавшая на главенство в криминальном мире города Таежного. Рядом распласталось обезглавленное и совершенно обнаженное тело женщины. Несмотря на свои безукоризненные пропорции, оно уже не вызывало никаких чувств и привлекало не больше, чем любой другой неодушевленный предмет.