Она не успела увернуться, так как он наклонился и поцеловал ее. Его поцелуй был как наказание, и она хотела вырваться, но не смогла. Каждый дюйм ее тела дрожал от желания. Да, Дэмьен давно не прикасался к ней. Он всегда был художником. Никто не мог так держать ее, так жадно впиваться в ее губы. Тэсс таяла в его объятиях, вцепившись руками в воротник его пальто, тесно прижавшись к нему, словно ее тело желало слиться с ним воедино. Ее сердце бешено колотилось в груди. Она хотела больше, намного больше. Если бы только они вернулись в красный дом, а не стояли здесь, в парке....
Восхитительное, умопомрачительное тепло быстро превратилось в беспокойство, когда она осознала, где находится, и что делает, и кто все это начал. Она отстранилась. Ее мозг был одурманен. Она покачала головой:
— Этого больше не будет.
Тэсс была в таком смятении, что не могла заставить себя поднять на него глаза, а ее тело все еще звенело, наэлектризованное желанием.
На этот раз, когда она повернулась и ушла, он не пытался остановить ее. Но его слова эхом донеслись через заснеженный парк, как грозное предупреждение:
— Не будь так в этом уверенна.
— Помедленнее, Дэмьен, ради бога.
— Я в порядке.
— Ты поперхнешься.
Ванда Беннетт, подперев руками свои массивные бедра, наблюдала за Дэмьеном, поглощавшим еду, которую она только что поставила перед ним. В ее продовольственном магазине имелось экспресс-кафе, в котором она подавала все, от жареного сыра до блинов. Впрочем, меню зависело от ее настроения. Сегодня она приготовила яичницу. Несмотря на то, что это блюдо не входило в число гурманских пристрастий Дэмьена, он никогда не пытался убедить Ванду сделать что-нибудь против ее желания. Она была точно такая же, как он, — высокомерная и упрямая, как черт. Если бы не разница в цвете кожи, он вполне мог бы задаться вопросом: не родственники ли они?
— Разве ты не едешь днем в Миннеаполис? — спросила она Дэмьена.
— Да. — У него в четыре часа была назначена встреча с инвестором. — Я должен быть в аэропорту через двадцать минут.
— Почему тогда тебе не поесть в самолете?
Он пожал плечами:
— Стейк и шампанское — намного лучше, чем мой бутерброд и яйца.
— Нет.
Она впилась в него взглядом с надеждой:
— В чем проблема? В той девушке? Рыжеволосой?
Черт побери, она права — дело было в ней. Всегда она. Почему он не мог расстаться с нею? Почему не мог удержаться от того, чтобы поцеловать ее? Теперь он хотел большего.
— Мне нужна салфетка.
Ванда, не обратив на его слова внимания, продолжала говорить:
— Я сразу подумала, что она не просто служащая. Но она не твой тип.