— Кого принесло на ночь глядя: Божьего человека, или лиходея французского?
— Нам бы отца Григория, — попросил Остужев. — А люди мы хорошие, тихонько тут подождем, сколько надо.
На самом деле все трое уже не держались на ногах, и если бы что-то случилось с отцом Григорием, то просто не знали, куда идти. Но отец Григорий, ворча, скоро подошел и тут же услышал пароль:
— Что надо спрятать, спрячь сперва от солнца.
— От Никанора, что ли? — ключ заскрипел в тяжелом замке и дверь приоткрылась. Однако сунувшийся было в нее Гаевский уткнулся лбом в дуло старого мушкета. — Я что, неясно спросил?
— От Никанора, конечно! — раздраженно ответил Антон. — От масона.
— Масоны разные бывают! — назидательно заметил ему отец Григорий. — Бывают такие, что и в церкви им рады. Проходите, да не шумите. Следуйте за мной, горемычные.
Горемычные, переглянувшись, вошли в храм. Впрочем, собственно храм они видели только мельком. Там было много людей, и служителей, и куда больше паствы, искавшей утешения в трудные дни. Шла служба. Но лишь Байсаков, как человек искренне верующий, успел перекреститься, как отец Григорий уже толкал их прочь, в боковой темный ход с низкими сводами, занавешенный полотном.
— Куда так спешить-то? — шепотом возмутился Иван. — В церкви-то грех так вести себя, отец Григорий!
— Поучи отца-то! — Григорий не постеснялся тут же, в храме, отвесить Байсакову тычка под ребра. — Хочешь, чтобы кто-то увидел вас? Чтобы кто-то узнал? Так иди на площадь Красную, да и пляши там голышом, вот тут тебя все и увидят. А сюда ты хорониться пришел. Дверку видите? Откройте, да посторонитесь, дальше я вперед пойду.
В удивительной тесноте им кое-как удалось выполнить распоряжение отца. За дверкой оказалась крохотная комнатка, где лежали метлы, веники, тряпки, ведра и все прочее, необходимое для уборки. Отодвинув в сторону замаранную краской лестницу, отец Григорий стал выковыривать изразцовую плитку, покрывавшую пол, и аккуратно складывать в угол.
— Вот Никанор, а? Вот бесовское отродье! Прислал гостей. А сам не пришел. Жив?
Иван и Антон одновременно посмотрели на Остужева.
— Жив, я думаю, — смело предположил Александр. — Отец Григорий, а он, правда, масон?
— Может быть, а может и нет, — священник продолжал разбирать пол. — Но человек хороший, хорошо бы жив остался. Много хороших людей в этой войне полегло. А уж на вашей войне, что никогда не кончается... И говорить противно, что вы там творите.
— Так вы знаете о...
— Нет! — Отец Григорий, несмотря на длинную седую бороду, резво вскочил на ноги. — Не знаю, и знать не хочу. И зачем ты здесь, не знаю, и что от солнца прячешь — не знаю, и знать не хочу. Вот вам лаз. Полезайте, да назад не проситесь, не допрыгнете. И, вот еще... — Он оттолкнул Байсакова и потянул за руку Гаевского. — Ты первым ползи, да не прыгай, а вот этого толстого за ноги ухвати. А то застрянет ишшо! Все, убирайтесь с глаз долой, все трое.