— Нет, спасибо, пока не буду. — Стрэнд с болью в сердце наблюдал, как этот сильный, несгибаемый человек идет к бару и наливает себе виски. Добавляя в бокал лед, Хейзен обернулся и заметил:
— А наша Кэролайн стала настоящей красавицей, верно?
— Да, пожалуй. Хотя я, как отец, наверное, не объективен.
— Похоже, пребывание в том колледже, вдали от дома, пошло ей на пользу. — Хейзен вернулся и снова уселся в кресло перед камином. — Это придает ей уверенности в себе. Вы бы только видели, как она рассуждала, когда ехала в машине! Ничего общего с той маленькой застенчивой девочкой, какой она была до отъезда в Аризону. Должен заметить, теперь она совершенно не стесняется высказывать свои мысли. Говорит, что ее тренер по бегу — настоящий погонщик рабов и что она его просто презирает. — Хейзен улыбнулся. — Все спортсмены от него воют. И еще сказала, что терпеть не может бегать. Нет, она понимает, что бег ей на пользу, но это занятие может здорово наскучить. Судя по ее словам, она пробегает за неделю миль пятьдесят. И утверждает, что это ничего ей не дает. И еще говорит, ей вовсе не нравится побеждать других девочек и получать взамен какие-то привилегии. Не думаю, Аллен, что у нас растет чемпионка Олимпийских игр.
— Что ж, тем лучше, — заметил Стрэнд.
— По крайней мере она получает бесплатное образование. И стала самой популярной в кампусе девочкой.
— Тем хуже для нее.
Хейзен расхохотался:
— Как сказала бы Лесли, «вы так старомодны, дорогой»!
Но Стрэнду было не до смеха. Если б Хейзен прочел письмо от жены учителя биологии, он бы наверняка не стал поздравлять его с популярностью Кэролайн.
— Зато Лесли, — продолжил Хейзен, — похоже, просто в замечательной форме! Вам следует неустанно благодарить Линду за то, что все-таки уговорила ее поехать в Париж.
— Да, поездка прошла хорошо, — без особого энтузиазма заметил Стрэнд. — Возможно, даже слишком хорошо.
— Что вы хотите этим сказать? — с недоумением спросил Хейзен.
— Она хочет вернуться.
— И что же в этом плохого?
— Хочет вернуться прямо сейчас, если получится.
— О… — Хейзен задумчиво посмотрел в свой бокал.
— Похоже, она вообразила, что мужчина, пустивший ее в свою студию, знает секрет, как стать гением.
— Она что, прямо так и сказала?
— Ну, разве что была не столь многословна, — признался Стрэнд. — Она мечтает стать настоящим художником и считает, что Париж — самое подходящее для этого место.
— Но что же тут плохого? Ведь и сами вы мало похожи на мужчину, который полагает, что жена должна быть навеки прикована к плите, не так ли?
— Нет, конечно, нет.