— Какого разговора? — сквозь веселый хмель в серых глазах дворянина проглянул неподдельный интерес, бутылку временно вернули на столик. — Серьезный разговор, который нельзя вести под бутылку вина? — заинтриговано переспросил Элегор и сказал:
— Ладно, подожди, я сейчас!
Герцог опустил руку под кресло и достал маленькую бутылочку в темной соломенной оплетке. Отвинтив пробку, набрал в грудь побольше воздуха и решительно капнул на язык тягучей лилово-зеленой жидкости. На секунду собравшимся показалось, что глаза дворянина выкатятся и запрыгают по полу серебристыми шариками, но Элегор крепко зажмурился, предотвращая катастрофу, и перевел дыхание. Когда герцог открыл глаза, они были абсолютно трезвыми и горели хорошо знакомым всей королевской семье светом безумного авантюризма и бесшабашности. Крепко закупорив страшное отрезвляющее зелье собственного изобретения, мужчина весело поинтересовался у друга:
— Так какую страшную тайну ты собирался мне поведать? Элия выходит замуж или Лоуленду угрожает техногенная катастрофа? Хотя нет, — тут же поправился герцог, — если бы Леди Ведьма вознамерилась сочетаться с каким-нибудь бедолагой узами брака, ты бы не отказался от выпивки.
Лейм снова покраснел и закашлялся, почему-то вытирая руки о джинсы, а по рядам родственников пронеслась волна смешков с отдельными элементами негодующего фырканья в изысканном исполнении Энтиора.
— Пройдешь ко мне? — гостеприимно предложил Элегор, широким магическим жестом пододвигая еще одно кресло поближе к столику.
— Нет, я хотел бы пригласить тебя, — серьезно ответил юный принц, — но прежде, — Лейм замялся, опасаясь вспышки гнева друга, — ты должен принести клятву молчания.
— Однако! — теперь герцог был заинтригован настолько, что даже не оскорбился, а любопытные чертики в глазах пустились в веселый пляс.
— Это семейное дело, Гор, — сказал все, что мог в качестве оправдания, юный принц и замолчал, комкая край майки и взглядом прося друга выполнить условие.
— Ладно, — неожиданно покладисто, а потому крайне подозрительно для типа, имеющего оправданную репутацию завзятого дебошира, согласился Элегор. Герцог, как и любой лоулендец, обожал настоящие тайны, а секреты королевской семьи Лиенский считал самыми грандиозными. Но посвящали его в них досадно редко. Несмотря на прочную дружбу, Лейм накрепко замыкался в себе, стоило Элегору начать расспросы про 'дела семейные', обсуждаемые на советах, о которых в Лоуленде ходили самые умопомрачительные слухи. И вот теперь его, наконец-то, собирались посвятить в какой-то потрясающий секрет, поэтому Элегор не собирался ломаться.