И кто в избытке ощущений,
Когда кипит и стынет кровь,
Не ведал ваших искушений —
Самоубийство и Любовь.
Обе эти разновидности ритмической композиции сходны не только выделением финала сравнительно более редкой ритмической вариацией, но и частым сочетанием такой выделенности с нарастающим внутренним ритмическим расчленением финальной строки. И противопоставление преобладающему типу ритмического движения форм стиха с пропуском сильного ударения в середине строки (на четвертом слоге), и максимальное прояснение ритмической доминанты – двухакцентной строки формируют внутренний синтагматический раздел и напряженную взаимосвязь ритмико-интона-ционного объединения и членения в финале.
Выразительный пример подобной взаимосвязи можно увидеть в стихотворении «Поэзия», тематически перекликающемся с откликом Тютчева на «Вольность»:
Среди громов, среди огней,
Среди клокочущих страстей,
В стихийном пламенном раздоре
Она с небес слетает к нам —
Небесная к земным сынам,
С лазурной ясностью во взоре —
И на бунтующее море
Льет примирительный елей.
Самая контрастная на общем фоне, единственная строка с пропуском ударения на втором икте (четвертый слог) оказывается здесь не в финале, а в середине стихотворения, и в ней акцентирован семантический и интонационный раздел между небесной поэзией и земными сынами. Затем возвращается и усиливается доминирующий тип ямбического ритма, но внутренняя расчлененность не исчезает, а развивается в финальных двухударных вариациях со все более интенсивным совмещением единства и внутренней расчлененности стиха. Так непосредственно провозглашенное тематически противопоставление небесной поэзии и земных сынов интонационно реализуется как напряженное внутреннее противоречие единого поэтического «слова».
В тех случаях, когда основными полюсами противостояния в ритмической композиции оказываются не строки с разным профилем ударности, а полноударные и малоударные формы, также можно отметить аналогичные две разновидности выделения финалов: в одном случае пиком двухударных вариаций, а в другом – пиком полноударности. Один из характерных примеров – «День и ночь» с явным противопоставлением строф по акцентной насыщенности. Причем наиболее отчетливые композиционные границы проводятся полноударными строками: при переломе от дня к ночи после «друг человеков и богов» – «но меркнет день, настала ночь» и в финале описания ночной стихии – «и нет преград меж ей и нами». Здесь особенно очевидно, как сочетается нарастание акцентной силы, напряженности и контекстной интонационно-семантической емкости последней строки и особенно финального слова. Звуковые повторы делают особенно явными не только нагнетание ритмической напряженности, но и собирание всего предшествующего разнонаправленного движения в заключительном местоимении: нами. Неопределенность его собственного значения позволяет ему в этой сильной ритмической позиции быть особенно мощным собирателем в себе всего контекста, который в данном случае только и является художественным текстом.