Когда я наконец вышла на веранду, дедушка уговаривал Энни не нервничать.
— Взгляни-ка на Хевен, Энни! — сказал он. — Правда, она очень мила?
Мне стоило больших трудов уговорить дедушку сесть рядом со мной в автомобиле, чтобы все городские снобы, увидев его, больше не думали, что мужчины семьи Кастил не знают, как полагается выглядеть джентльменам.
— Но как же я могу оставить Энни на заднем сиденье одну? — упирался он. — Ведь ей будет скучно!
— Она сможет прилечь там и отдохнуть, дедушка, — возражала я, — а если ты сядешь рядом с Энни, то ей тогда не хватит места для отдыха.
Этот довод дедушка нашел убедительным и сел рядом со мной. Расплывшись в счастливой улыбке, он спросил, когда мы поехали:
— Что за машина у тебя, Хевен, детка? Впервые в жизни чувствую себя в автомобиле, как на пуховом матраце! Мне в собственной постели не было так мягко, как здесь!
Мы медленно прокатились по Мейн-стрит, и я готова была поспорить, что все оборачивались на наш автомобиль и провожали его взглядами. Да что там говорить, у них просто глаза повылезали на лоб, когда они увидели «этих нищих Кастилов» в шикарном, сделанном на заказ «ягуаре» с откидным верхом. Уж в автомобилях-то здесь знали толк! Вот почему Тоби Кастил и сидел на переднем сиденье с гордым видом, выпятив грудь, и лишь иногда поворачивал голову, чтобы шепотом поведать о своих впечатлениях от поездки Энни.
— Энни, не спи! Проснись сейчас же! Ты видела, как они глазели на нас, нет, ты видела? Ты же проспала такой момент! Да у них чуть было глаза от зависти не полопались, говорю я тебе! Я сам видел! Вот что значит образование! Разве Хевен купила бы себе такую дорогую машину, если бы не закончила университет? Нет, образование — великая штука!
Я впервые слышала, чтобы дедушка выговорил такой длинный монолог, пусть и не совсем связный и соответствующий истине: ведь автомобиль куплен был на деньги Тони, а не на заработанные мной самой.
Я ехала так медленно, что на дорогу у нас ушел почти час. Однако мы в конце концов приехали к цирку, расположившемуся на самой окраине города.
Здесь возник целый городок — из трех больших и множества маленьких шатров, и во всех готовилось отдельное представление для публики. Над ярким центральным шатром трепетали на ветру разноцветные флажки, словно бы приветствуя всех спешащих сюда с пяти округов людей, которых Люку Кастилу предстояло встречать на помосте возле ворот своей зажигательной речью.
— Это Тоби Кастил, отец Люка, — шептали люди нам вслед, когда мы с дедушкой не спеша входили на территорию цирка.