Тех же, кто просил мало, отдавая несколько капель, и оставался при этом в живых, стали называть кровниками. Не воины, не маги… ну а потом, когда древний договор оказался забыт, так стали называть всех степняков без разбора».
— Куда же правит ваш рулевой? — наконец ответила я вопросом на вопрос.
— В Торис, госпожа кровница.
Скривившись, когда в сердце кольнула давняя обида, я качнула головой:
— Это мне подойдет, и, пожалуйста, не называйте более меня так.
— И как вас называть, госпожа?
Прикрыв на миг глаза, ответила тихо:
— Сирин. Сирин, думаю, подойдет.
— Позвольте заметить, что с вашей несколько аристократической внешностью… вряд ли сочетается чисто хейхольтское имя, — позволил себе немного критики капитан. Это правда, в Хейхольте высшие аристократы выглядят как чистокровные хальды. Внешнее сходство, правда, не гарантирует тождества сущностей. Выверт истории…
— Внешность — это мелочи! — Приободрившись, я махнула рукой. — Скажите лучше, капитан, в какую сумму обойдется мне путешествие?
— Желаете каюту, госпожа Сирин? — Почему мне чудится в его голосе насмешка?
— Нет. Мне надо солнце…
Да и денег у меня сейчас, мягко говоря, немного.
— Три медянки, — после продолжительной паузы бросил капитан.
Ну такого даже я не ожидала! Неужели все настолько плохо?!
— Обед из общего котла, — предупредил Охотник.
Только не надо меня пугать солдатской бурдой на этом корабле! Здесь матросы питаются получше некоторых обитателей суши! Я поднялась, нащупав в кармане ровно три медянки. Ясновидец он, что ли? Выложила монеты прямо перед капитаном, и, глядя ему в глаза, спросила:
— Долго ли «Серена» будет идти до Ториса?
— Сутки — полтора, если ветер будет попутный. — Он не отвел взгляда. Хорошо, значит, я постепенно усмиряю пронзительный пристальный взгляд, свойственный степнякам.
— А он будет именно попутный, — утвердительно заметила я, потягиваясь. И скользящей походкой вышла из каюты.
Приглядев уютную бухту непонятного троса подальше от корабельной суеты, у бушприта, расселась там, скрестив ноги на зависть акробатам. Оперлась спиной о какой-то столб и закрыла глаза, медленно расслабляясь. Буквально чувствуя, как одна за другой мышцы становятся мягкими и текучими, нырнула в сон, пригревшись на ярком солнце. Если что-то мне и снилось, то осталось за гранью реальности, чему я очень благодарна.
Резко вскинувшись, когда на лицо набежала тень, я проснулась. Тело отдохнуло, проведя несколько часов в восстановительном трансе, и мысли прояснились. Солнце скрылось за бортом корабля. Дело уже шло к вечеру, и кишки танцевали марш голодных демонят. Расплетя ноги, я одним движением поднялась и довольно огляделась. Целый день на палубе сделал свое дело. Лицо и руки покрывал ровный загар, а, посмотрев в натертое до блеска железо, я убедилась, что радужка глаз приобрела вполне обычный зеленый оттенок. Вгляделась в отражение, отрешившись от реальности… Черты лица заострились, резко обозначились скулы, нижняя губа припухла, и подбородок упрямо выдвинулся вперед… на меня смотрело почти забытое лицо, мое собственное, только до странности загорелое, треугольной формой напоминающее мордочку мелкой горной лисы.