– Значит, вы с Севера? С настоящего Севера? – Он явно захмелел. – А я тоже оттуда. То есть родители были оттуда. Надеюсь, им удалось уехать. Они меня потеряли на станции, когда бежали. – Он сделал глубокую затяжку и вдруг усмехнулся: – А знаете, меня ведь убьют. Когда я подсел к вам, то подписал себе приговор. Вон они стоят, ждут.
Журналист украдкой взглянул за окно. Полицейские будто вросли в асфальт.
– Говорите тише! – пробормотал он, ложась локтями на столик и оглядываясь. – Почему убьют? За что?
– А вот за это! – Мужчина, уже совершенно не стесняясь, достал из кармана маленький контейнер с физиологическим раствором и снял линзы. Глаза у него оказались бледно-голубыми.
– И… только за это? – Журналист был почти не в состоянии говорить. «Это ложь, ложь… А если правда, то… Это не сенсация, это безумие! Мне отсюда не выбраться после того, что я узнал! Но ведь другие возвращались… Правда, без репортажей… Я повидался перед поездкой кое с кем из них, и никто ничего не сумел мне рассказать. Все они вернулись, но…. Они все побывали здесь тайком, в линзах. Адрес подпольной аптеки… Меня он уже не спасет…»
– Вас не тронут, – собеседник словно прочел его мысли. – Скандала не захотят. Зачем вы приехали?
– Узнать, что такое Северные кварталы… – пролепетал журналист.
– А все просто, – тот докурил сигарету и раздавил окурок. Бросил взгляд за стекло. – Стоят, ждут. Понимаете, у нас тут маленький рабочий городок. И работа в шахте тяжелая. Расслабиться можно только здесь. Ну, люди и расслабляются, и делают иногда глупости. Вот и я всю жизнь держусь настороже и знаю, что не надо бы сюда идти, а не могу удержаться. А полиция наготове. Как заподозрят голубоглазого, тащат в участок проверять. Сколько лет уж чистят город, – он усмехнулся, – скоро вычистят. Но пока еще тут многие в линзах. Цепляются за эту паршивую жизнь, пока она не становится поперек горла. Тогда все.
– В-все? – слабо переспросил журналист.
– Когда голубоглазые попадаются, им достается пуля. Это недалеко, вон там, – мужчина указал пальцем за окно. – У стенки. Второй полицейский потом подкрасит штукатурку. У него в ведерке известь.
– Постойте! – Журналист вдруг вспомнил свой опыт работы в горячих точках. Рискованные репортажи, подпольные интервью. То, что помогло ему заработать имя, не сдаваться, идти напролом. – Мы прорвемся! Меня не тронут, я лицо официальное. Вы пойдете со мной. Если с вами что-то сделают, я такое устрою! А уж если на меня посягнут… Тогда будет международный конфликт. Нельзя расстреливать людей только за то, что у них голубые глаза!