Она засовывала все в сумку, одновременно одеваясь и торопя меня.
Мать сорвала с моего пальто и курточки желтую звезду. То же самое она проделала со своим костюмом и зимним пальто. Мы бросились мимо кухни к выходу из квартиры. Дверь в комнату соседей по квартире была открыта, они могли нас видеть. Но они не показывались. В кухне тоже никого не было. Но в эту минуту мне было не до соседей — все мысли были сосредоточены на одном: нам нужно уйти, и поскорее. В доме, где мы жили, была очень красивая деревянная лестница и исправно работавший лифт. Но работал этот лифт медленно. Как только мы вышли из квартиры, я сразу же нажал кнопку вызова.
Мы услышали, как лифт пришел в движение. Но как медленно, как медленно!
Перегнувшись через лестничные перила, мать напряженно вглядывалась вниз.
И они появились. Мы слышали, как загрохотали их сапоги.
Я все еще держал палец на кнопке. «Чертов антисемит!» — шепотом выругал я медленно поднимающийся лифт.
«Ты что-то сказал?» — спросила мать. Она казалась совершенно спокойной.
«Лифт никак не поднимается!»
«Посмотрим, кто будет здесь раньше», — усмехнувшись, прошептала она.
И в этот момент лифт пришел. Войдя в лифт, мать нажала на кнопку первого этажа и крепко прижала меня к себе:
«Вот видишь, лифт вовсе не антисемит!»
Выйдя из лифта на первом этаже, мы услышали — они уже были наверху и барабанили в двери. У входа в дом стояли мужчины в черной форме. «Что здесь происходит?» — обратилась к ним мать.
Человек в черной форме мельком взглянул на нее:
«Не стойте здесь, проходите!»
Нам не нужно было повторять это дважды. И тут моя мать сделала нечто совершенно неожиданное. У меня и сейчас начинается сердцебиение, стоит мне об этом вспомнить.
Мы уже миновали двор и вышли на улицу. Внезапно мать выпустила мою руку и пошла назад к дому. Подойдя к входной двери, она заглянула в подъезд и спросила что-то у человека в черной форме. Тот отрицательно покачал головой, и мать медленно, неспеша вернулась ко мне. Я никогда не интересовался, что она сказала ему или о чем его спросила.
Мы спустились вниз по Айзенахерштрассе, пересекли Груневальдштрассе и пошли дальше. На Розенхаймерштрассе мы увидели толпу людей.
Мы бессознательно подошли ближе. Смешавшись с толпой, мы протиснулись в первые ряды, чтобы увидеть, что происходит.
Розенхаймерштрассе была улицей, заселенной по преимуществу евреями. И теперь ее обитателей — мужчин, женщин, детей — люди в черных формах выводили из домов и грубо заталкивали в стоявшие наготове грузовики с открытыми кузовами. Из одного из домов вместе с другими вышла старая женщина. Она вела за руку девочку лет шести.