Она сидела не шевелясь.
— Я смотрела в небо, — продолжала Анна, не выпуская его руки. — Все было мое и для меня. И небо, и звезды, которые зажгутся ночью. Хорошо бы остаться здесь. Навсегда.
Саша молчал. Ему хотелось, чтобы она говорила и говорила.
— Я плыла сюда, и мне казалось, что скалы улыбаются. И только здесь я почувствовала, что я — человек.
— Только здесь?
— Да, только здесь, — упрямо повторила Анна. — Когда я сбрасываю солдатские сапоги, гимнастерку, всю эту грубую, тяжелую форму, я начинаю сознавать, что я — человек.
— Ты хотела бы сидеть в окопе в туфельках? — неожиданно резко спросил Саша. — И целоваться вместо того, чтобы стрелять?
— Да! — мечтательно и беззлобно ответила Анна. — И не боюсь сознаться в этом. Я ненавижу ее!
— Кого? — встрепенулся Саша, пораженный силой ее мгновенно вспыхнувшего гнева.
— Войну! — крикнула она, и где-то в нагроможденных друг на друга скалах тут же откликнулось приглушенное ветром эхо. Внизу осторожно и таинственно прогудел старый буксир.
— Ты боишься? — не смея повернуться к ней, спросил Саша.
— Боюсь, — тихо призналась Анна. — Я не хочу, чтобы меня убили. Я хочу любить, встречать солнце, рожать детей.
— Пусть другие гибнут? — спросил Саша и тут же подумал: «Как просто и бесхитростно она обо всем говорит. Рожать детей… Она сказала об этом, как о чем-то совершенно естественном, без чувства стыда. Но при чем здесь чувство стыда? Разве в этом стыд? Разве в этом и совсем не в другом, в том, что действительно стыдно?»
— Не надо, чтобы погибали люди, — сквозь свои думы услышал Саша.
Она замолчала надолго и внезапно спросила:
— А ты уже любил?
Вопрос застал Сашу врасплох, но он сказал правду:
— Да. Любил.
Анна встрепенулась, порывисто вскочила на ноги.
— Я несчастливая.
— Почему ты так говоришь? Не надо.
— Не успокаивай. И не жалей.
Она как-то странно взглянула на него, будто боялась потерять его навсегда, и уже спокойно и равнодушно сказала:
— Пойдем. Нас ждут.
Река немного притихла. Саша заранее представил себе, как он выйдет на берег и как Ленка и Игорь сразу же начнут их разыгрывать. Он уже слышал их насмешки.
Но все вышло не так, как он представлял. Когда они, тяжело дыша, вышли, наконец, из воды, Игорь как ни в чем не бывало раскуривал папироску и, прищуривая бесцветные глаза, сказал:
— Пловцы из вас плевые. Скорость черепахи. Неохота раздеваться, а то я показал бы вам, как надо плавать.
А Ленка, собирая в букет крупные ромашки, звенела чистым переливчатым голоском:
Скромненький синий платочек
Падал с опущенных плеч…
Она оборвала песню, засмеялась и радостно сказала: