В доме пахло шоколадом, на столе в коридоре лежали два подарка в ярких обертках. Найт поморщился, сообразив, что так ничего и не купил детям, — все время отнимала работа. А может, он намеренно уходил в нее с головой, лишь бы не думать о дне рождения детей и смерти их матери?
Не найдя ответа, Найт повертел подарки и с удивлением увидел подпись: «С любовью, Аманда».
Он улыбнулся, чувствуя, как на глаза наворачиваются слезы. Если мать в своем добровольном одиночестве, горе и ожесточении нашла возможность купить подарки внукам, значит, что-то ее все-таки привязывает к жизни, она не станет отгораживаться стеной от всего мира.
— Я тогда пойду домой, мистер Найт, — сказала Марта, выходя из кухни. — Дети спят, кухня вымыта, сливочная помадка сварена. Люк попытался воспользоваться «унитазом для больших мальчиков», но попытка успехом не увенчалась. Я купила все необходимое для праздника и заказала торт. Завтра я смогу быть с вами весь день, но на воскресенье вы уж меня отпустите.
Воскресенье. Мужской марафон. Церемония закрытия Игр. Найту необходимо быть на работе. Может, удастся уговорить мать или Босса еще разок посидеть с детьми?
— Хорошо, на воскресенье даю вам выходной, а завтра приходите часов в двенадцать, — сказал Найт. — В день рождения я обычно везу их в лес Эппинг и в церковь Хай-Бич.
— А что там? — полюбопытствовала Марта.
— В Хай-Бич мы с моей покойной женой венчались, а в Эппинге развеян ее прах. Она выросла в Уолтэм-Эбби и очень любила этот лес.
— О, извините, — смутилась Марта и пошла к выходу. — Значит, в полдень?
— В полдень будет как раз вовремя, — сказал Найт и закрыл за няней дверь.
Он выключил свет, заглянул в детскую и пошел к себе в комнату.
Там Найт присел на краешек кровати, глядя на Кейт, смотревшую на него с фотографии, и вспоминая, как она умерла. Как будто вчера все случилось.
Горло у него сжалось, и Найт разрыдался.
Суббота, 11 августа 2012 года
— Мне три года! — закричала Изабел в ухо отцу.
Вздрогнув, Найт очнулся от кошмарного сна, в котором Кейт попала в заложницы к Кроносу, но не к сумасшедшему, пытающемуся сорвать Олимпийские игры, а к древнегреческому титану с длинной острой косой, жаждущему пожрать Изабел и Люка.
Потный, с искаженным от ужаса лицом, Найт дико уставился на дочь, и та испуганно отступила на шаг, прижимая одеяльце к щеке.
Найт опомнился: это только дурной сон, близнецы в порядке.
Он перевел дыхание и сказал:
— Ты смотри, какая большая стала!
— Три года, — похвасталась Изабел, снова расплывшись в улыбке.
— Люки тоже три! — объявил его сын, появившись на пороге.