Они смотрели на меня с удивлением и даже с некоторым подозрением, от которого мне становилось не по себе.
В течение нескольких месяцев работы в компании руководитель экономической службы пытался саботировать мою работу, называя мои проекты теорией. Я старался умаслить его, был любезен и открыт для споров. Одному Богу известно, сколько сил я приложил, чтобы ему понравиться!
Портреты отца Энджи украшали главный зал совещаний и два салона для приемов. Энди Фергюсон повсюду улыбался мне, я приветствовал его на ходу подмигиванием. До поздней ночи я изучал документы, анализировал итоги, беспокоился за будущее исследовательского центра, который был создан Энди, но слабо поддерживался компанией. В тот день, когда благодаря моим действиям совет проголосовал за выделение центру новых кредитов, Син поздравил меня: «Отец Энджи был бы счастлив увидеть вас здесь. Браво!»
Факт того, что я был введен и постепенно принят в святую святых компании, удваивал мои силы. Открывавшиеся возможности казались мне столь же головокружительными, как и простота сообщения между странами. Как много дверей открывается, как много осуществляется идей и как быстро они осуществляются! Во Франции я всего лишь составлял бы планы, а здесь я летел вперед. Чтобы сравняться с американцами, мне надо было стать непобедимым в знании европейских рынков. Син Сэндерс был ценным помощником, но, увы, из-за того что Энджи оглушила его моими историями, он пользовался любым случаем, чтобы напомнить о моем прошлом, о моих предках, о моем «заброшенном» поместье. Эта настойчивость смущала меня, но я переносил ее легче, чем раньше, поскольку я больше не считал себя «вечно проигрывающим». У меня не было прямого врага в компании, я не занял чужое место, а, поскольку мне удалось добиться некоторых успехов с немецкими фирмами, мой моральный дух укрепился.
Кабинет Энджи доминировал над башней. Я всего лишь один раз осмелился туда зайти и решил, что больше ноги моей там не будет. Я до сих пор помню тот четверг. В элегантном и просторном холле сидевшая перед кабинетом секретарша подняла голову:
— А! Мистер Ландлер…
— Мне надо сказать всего пару слов миссис Ландлер.
Она остановила меня жестом.
— Она вас ждет?
— Мне не надо записываться за неделю вперед на прием к жене.
— О, мне очень жаль, мистер Ландлер, но у меня есть приказ никого не впускать к миссис Ландлер без предупреждения. Она сейчас разговаривает по телефону. Не желаете ли присесть на несколько секунд?
Она указала мне на стоявшие в углу кресла. Кабинет мисс Филд был таким же просторным, как и мой, а Энджи занимала огромную комнату, где раньше царствовал ее отец. Я стал ходить взад-вперед, а в это время мисс Филд нашептывала по телефону приказы Энджи. Ожидание явно затягивалось, и я уже собрался уходить, как мисс Филд обратилась ко мне: