. Я выбрал второй вариант. Мне надо было попасть в Лас-Вегас как можно скорее, и поэтому я решил углубиться в Дикий Запад. Ведь я всегда этого хотел, не так ли? Ну и что? Я вытер тыльной стороной ладони лицо, на котором смешались сопли и слезы. Лежавший на соседнем сиденье портфель Энджи изводил меня, я небрежно бросил ее вязаное манто на спинку сиденья, чтобы прикрыть ее сумочку. В багажнике рядом с нашими чемоданами лежал мешок с моими вещами.
Я выехал с пустынного уголка автостоянки и поехал к развязке, от которой уходила дорога в «Долину смерти» и в Лас-Вегас. Временами я медленно плелся в потоке машин, а когда предоставлялась малейшая возможность, я ускорялся. Я внимательно следил за ответвлениями дороги и после продолжительного вынужденного плутания выехал наконец на двухполосную дорогу. В Лас-Вегас я должен был приехать ночью, за то время, что от нее оставалось. Я, несчастный парень, должен изменять фамилию и начать новую жизнь под другим именем. Я был ничем, так, европейцем, заблудившимся с французским паспортом и с грин-картой, которую надо было продлевать. Стать нелегалом? Нет, у меня будет меньше шансов, чем у какого-нибудь мексиканца или гаитянина, меня будут разыскивать за убийство одной из богатейших женщин США. Сэндерс будет преследовать меня с ненавистью. Я представлял себе парад свидетелей: Роя в состоянии ярости из-за того, что я его обманул; удивленную Катарину; взбешенного Филиппа, который будет меня обвинять: «Мисс Энджи отдала ему все — свою любовь, свое доверие, прекрасное положение». Вполне возможно, что они оплатят поездку Гарро, купив ему билет туда и обратно, чтобы он закопал меня с французской стороны. Дядю Жана в окружении переводчиков, который заплачет и скажет: «Он слишком многого хотел, господа. Я ведь говорил ему, что надо быть скромнее».
Машину я вел совершенно машинально. А если попробовать закамуфлировать случайную смерть Энджи под исчезновение? Одна идея, одна-единственная, могла бы меня спасти. Но какая? Слезы застилали мне глаза, я вытирал их рукой. Мой мочевой пузырь разрывался, мне надо было опорожнить его. Я съехал с основной дороги на второстепенную и остановился перед мотелем.
Я прошел через сумрачный зал ресторана, нашел туалет и разгрузил мочевой пузырь. Затем сел за забрызганный водой столик, выпил кофе и съел бутерброд. На стоянке меня вырвало, и я забрызгал колесо. Надо было избавиться от запачканной кровью одежды. Укрывшись за крышкой багажника, я развязал пластиковый мешок, расстегнул мою итальянскую куртку, ощупал ее карманы, взял носовой платок, который закрывал лицо жены, проверил задние карманы брюк, сорвал маркировку с рубашки, а затем засунул мешок с одеждой в контейнер для мусора. Я хотел было бросить туда же и сумочку Энджи, содержимое которой я пересыпал в портфель, но кожа была крепкая, и мне не удалось отодрать от нее марку известной фирмы. Я бросил сумочку на заднее сиденье. Во рту слюна перемешалась с желчью. Я снова сел в машину и поехал в направлении Лас-Вегаса. Я собирался снять номер люкс в отеле и изобразить присутствие в нем Энджи. Я мог бы позвонить Сэндерсу и рассказать ему об этой выходке Энджи, представив ее как очередной каприз. «Перед отъездом в Африку ей захотелось поехать в Лас-Вегас». Но кроме этой фразы, я не мог придумать продолжение этой истории…