Сотрудник выслушивает рассказ об истории жизни г-на Жана Ландлера, а затем подробности о его отношениях с племянником, который даст ему (если он попросит) сумму, необходимую для покупки таунхауса. Эрик ребенок, Эрик подросток, упрямый, лживый, но очень трудолюбивый. Мать тоже упомянута: «Знаете, немка, захомутала брата, когда он был военнопленным…»
Я с трудом подавил тошноту. Нервно перебирая страницы, я искал. Они не сочли необходимым проводить расследование в «Шими Насьональ», но зато принялись разыскивать мою мать, поехали для этого в маленький городок неподалеку от Франкфурта. Они нашли ее, следуя простой логике: «Женщина или мужчина, уехавшие из мест, где прошло их детство, часто возвращаются туда в зрелом возрасте. Нам было известно, где родилась Хильда Шмидт. Вернувшись в Германию из Парижа, она вначале успешно работала фотомоделью, а потом открыла агентство моделей. Сделав некоторые сбережения, она приобрела дом неподалеку от старой фермы ее родителей, бывших некогда зажиточными крестьянами. Она пожелала обосноваться в «старости» в той же деревне, где она познакомилась с отцом г-на Ландлера, который во время войны работал сельскохозяйственным рабочим у ее родителей. Мать г-на Э. Ландлера — дородная женщина шестидесяти лет — приняла нас вместе с ее вторым мужем, отставным бухгалтером, моложе ее. Удивленная нашим визитом, она выслушала наши объяснения, которые, вероятно, ее удовлетворили, и откровенно ответила на все наши вопросы. Мы сказали ей, что расследование было необходимо для того, чтобы дополнить дело о получении гражданства ее сыном Эриком. Она сказала, что довольна успехами Эрика Ландлера, рассказала, что тот был запуганным ребенком, не отходившим от нее ни на шаг. Она заявила, что дети никогда ее не интересовали. «У меня, безусловно, нет материнского инстинкта, я оставила ребенка моему деверю, который хорошо к нему относился. Его зовут Жан Ландлер. Несколько месяцев я высылала ему деньги на содержание Эрика. Затем, когда мое агентство стало испытывать финансовые затруднения, я перестала помогать ему. Эрик? Он часто прогуливал уроки, прикидывался больным, чтобы я его пожалела. Он постоянно хотел быть в центре моей жизни»».
Какие убийственные слова: «Он привлекал к себе мое внимание, прикидываясь больным», «Он был ребенком всех моих разочарований…» «Я представляла себе французов совершенно другими, — рассказывает Хильда, — но, приехав туда, я оказалась среди людей, которых Брехт называл «люмпен-пролетариат». Низкооплачиваемые, жадные, они все хотели казаться буржуа. В ходе нашего первого визита Жан Ландлер предложил выпить кофе на кухне. На стуле было большое пятно. Испытывая отвращение, но помня о дисциплине, я села на это пятно и испачкала брюки. Возможно, это глупо, но это запомнилось».