— Сядь поближе. Ну же…
Рой зевнул:
— Лень шевелиться.
Кэти прильнула к нему и принялась покусывать мочку его правого уха.
— Перестань, — сказал Рой — Ты делаешь мне больно.
Пленники этих часов притворства, мы словно заблудились в пустоте. Им нужна была физическая близость, а мне — работа.
— Вы встретитесь с Энджи завтра или послезавтра… Она обещала приехать. Но ее обещания похожи на ветер, — заявил Рой. — После этой ужасной драмы она стала непостоянной, словно лунатик. Она может сказать «приезжаю завтра», а спустя несколько недель вы получаете почтовую открытку с островов Фиджи или из Сиднея с одной и той же надписью: «Не забывайте меня».
Кэти играла своим клоунским зажимом для волос, постоянно снимая его и вновь вставляя в пышную шевелюру.
— Энджи считает, что ее никто не любит. Если бы было на свете такое интеллектуальное явление, как обезвоживание, она бы им заболела. Ее душа иссохла.
— Браво, Кэти. Достаточно лишь терпеливо тебя выслушать, чтобы понять, что ты интеллектуалка, — бросил Рой, чтобы позлить ее.
— Видите, как он со мной обращается! — мрачно произнесла она. — Я два года проучилась в университете в Беркли.
— Как раз третьего года тебе и не хватает.
Рой раздувал пламя. Я поинтересовался их Энджи небрежно, поскольку она не была замужем! В моем положении нельзя было пренебрегать сведениями о свободной женщине.
— Она в разводе?
— Нет. С ней приключились самые худшие несчастья. Я ведь вам уже говорил: не в деньгах счастье. Она стоит примерно четыреста пятьдесят миллионов долларов.
— Или шестьсот, — сказала Кэти — А может, и вдвое больше… Ты ничего в этом не понимаешь.
У меня было восемьсот долларов в дорожных чеках, и я понимал все. Мне захотелось узнать историю Энджи, получить дополнительные сведения. Естественно, если ей семьдесят лет, я еще подумаю, стоит ли заниматься залечиванием ее ран.
— И сколько же лет этой вашей подруге Энджи?
— Тридцать, — сказал Рой.
— Тридцать два, — поправила его Кэти, наматывая на ладонь длинную прядь своих рыжих волос.
— В твои двадцать восемь лет ты прекрасная партия, — констатировал Рой.
Он явно завидовал молодости своей подружки.
— В двадцать семь, — снова поправила его Кэти.
Разница в возрасте была ее единственным преимуществом. Она встала, наполнила стаканы и подняла свой. «Чин-чин», — сказала она. Я улыбнулся. Вечер продолжался, салон покачивался, словно корабль в штормовую погоду. А не заняться ли мне Энджи? Тридцать два года, несчастная, одинокая, всему этому должна была быть какая-то причина…
— А почему Энджи одна? Она больна?
Кэти обрушила на меня поток слов: