и любителя объявлений в газете
«Либерасьон», это походило на телесериал. Здесь мы очутились непосредственно в атмосфере Саутфорка. Я стал опасаться за свой разум. Я бросил взгляд на Энджи. Она казалась еще более белокурой, чем обычно, была бледна и скрывала глаза за солнечными очками.
Самолет резко затормозил на блестевшей от солнца бетонной полосе. Нас ждал джип. Слуга-мексиканец вышел к нам навстречу и занялся нашим багажом, который выгрузил из грузового отсека пилот самолета. Мы сели в машину и спустя десять минут подъехали к открытым воротам «Золотого Дождя». Мы проехали по дороге, покрытой гравием, и остановились перед коренастым и приятным на вид домом. Я вышел из джипа, мои ноги и душа были словно налиты свинцом. Я задержался перед впечатляющим входом: неужели это все происходит со мной на самом деле?..
Энджи поцеловала меня:
— Я рада. Надеюсь, дом вам понравится.
Холл был шикарен. Большие блоки камня блестели, внутренняя лестница вела на площадку второго этажа, где должны были находиться комнаты. Навстречу нам вышла молодая женщина.
— Это Кармен, моя горничная. — сказала Энджи.
А затем повернулась к девушке.
— Кармен, это мой муж, мистер Ландлер.
— Добрый день, сеньор.
Она разглядывала меня с живым интересом.
— Эрик, — сказала Энджи, — пойдемте, я покажу вам нашу спальню. Это очень приятная комната. Если вы боитесь внезапно оказаться в постели с незнакомой женщиной, хоть она вам и жена, можете занять комнату по соседству.
Что она от меня ждала?
Комната Энджи была простенькой и шикарной, посредине стояла одна кровать, у окна находилось трюмо. В комнате были торшеры, глубокие кресла. За дверью — ванная комната.
— Взгляните…
За другой дверью была еще одна симпатичная комната.
Она потащила меня к окну, и я увидел равнину, на которой местами росли одинокие кусты. Впереди расстилалось свободное пространство до синевших вдали гор.
— Красиво, не правда ли? Как африканский пейзаж.
— Думайте обо мне, а не об Африке!
Я обнял ее и, бессознательно, захотел запустить руку под ее блузку.
— Слишком рано, — сказала она, нежно отстраняясь — Вы сказали: «Думайте обо мне, а не об Африке». Не надо больше повторять мне эту фразу. Вы и Африка связаны между собой в моем мозгу и в моих проектах.
Я решил повести себя нежно и понимающе:
— Ну, конечно, Энджи. Конечно. Для вас Африка — это свобода.
— Для нас, — сказала она. — Для нас обоих…