– Что обычно покупает немец, который присутствовал на аукционе, где мы с вами познакомились? Вальтер Кюнцель, если не ошибаюсь?
– Вообще он много покупает. Мне иногда делает конкретные заказы, я ищу то, что ему требуется, то есть его заказчикам. Он же не для себя это берет, а для своих магазинов. В последнее время его почему-то заинтересовали картины с лошадьми. У меня он интересовался немецкой и голландской живописью восемнадцатого и девятнадцатого веков. И именно с лошадьми.
Я вспомнила Аллу Иванихину и украденные картины, правда, ничего не стала говорить о них Галустьяну.
– Вы что-нибудь нашли?
– Пока нет. Вы сами видели, что он купил советские картины с лошадьми.
– А у того человека, который пожелал, чтобы оставшиеся после него картины были выставлены на аукцион, были картины восемнадцатого-девятнадцатого веков с лошадьми?
– Не помню, – сказал Галустьян. – Сходить на этот аукцион Кюнцелю посоветовал я. И, вероятно, он пойдет в Аукционный дом «Александр», когда там будут выставляться и другие лоты.
– Как вы считаете, почему было составлено именно такое завещание?
– А почему бы и нет? Коллекционер был одиноким человеком. Музеям завещать не хотел. Нашим музеям. Знал, что вполне могут разворовать для дальнейшей перепродажи. А так картины купят люди, которые в самом деле интересуются искусством, за ними будет должный уход. Дело всей его жизни не пропадет.
– То есть вас завещание не удивило?
– Нисколько. Кстати, могу дать вам адрес квартиры, где все это хранилось, душеприказчика, с которым также можете побеседовать. Но повторяю: здесь нет никакого криминала. Хотя, конечно, картины изначально могли достаться наследодателю не совсем законным путем. Но кто сейчас будет с этим разбираться?
Галустьян улыбнулся. Я записала еще несколько телефонов.
– Кстати, усопший был большим вашим поклонником.
– Правда?
– Регулярно смотрел ваши репортажи, читал статьи. Мы их с ним, помню, обсуждали.
– Насколько я поняла, он мог оставить в завещании просьбу пригласить меня на аукцион, где будут продаваться его картины.
– Мог, – кивнул Галустьян. – Но с какой именно целью, я вам не отвечу, – галерейщик развел руками.
– Вам имя Кейт Боланд ничего не говорит? – спросила я про американку, которая присутствовала на аукционе и купила картину Ярослава Морозова.
– Впервые слышу. Она художница? Скульптор? И из какой страны?
– Не знаю. А Елена Георгиевна Свешникова?
Галустьян развел руками. Я поняла, что мне пора откланяться. Возможно, в дальнейшем у меня возникнут еще какие-то вопросы, и я снова сюда приеду, но пока мне было не о чем спрашивать Галустьяна.