Они препирались и препирались, но никому не удавалось убедить другого, что тот не прав. Это стало камнем преткновения в их отношениях. Много позже, когда они уже были на грани разрыва, Фатер, заливаясь слезами, сказала, что через полгода он, наверное, будет думать о ней и о том, что между ними было, примерно так же часто, как думает о своей учительнице начальных классов.
Но насчет этого она заблуждалась на сто процентов.
Величайшая ирония для Бена Гулда состояла в том, что он жил не с одним, но с двумя привидениями, ибо Фатер Ландис тоже его преследовала. Ложась спать, он думал о ней, а едва проснувшись, начинал о ней думать. Проклятье, он не мог себя остановить. Какая несправедливость! Он ничего не мог с этим поделать. Их отношения обратились в назойливого комара, жужжащего возле его головы. Сколько бы он ни отмахивался, тот никуда не убирался и не прекращал зудеть.
Когда в то утро зазвенел дверной звонок, он сидел за письменным столом, уставившись на свои руки. Кроме трусов, на нем ничего не было. Он знал, что это она. Ему заранее было известно, что она придет сегодня, но он нарочно решил не одеваться. Во время последних встреч со своей бывшей подругой Бен становился все более отстраненным, из-за чего неловкость между ними лишь усиливалась. Иногда это оказывалось настолько тяжко, что Фатер думала: ох, да оставь ты ему этого чертова пса, забудь о нем. Тогда, по крайней мере, тебе не придется снова с ним видеться. Но Лоцман принадлежал ей. Она любила собаку так же сильно, как и он.
Перед тем как раздался звонок, Бен думал о том, как они впервые занялись любовью. Как сидели бок о бок на его кровати и раздевались. На ней было простое черное белье, и она вроде бы ничуть не смущалась, снимая его. Оставшись в лифчике и трусиках, она приостановилась, усмехнулась, глядя ему в глаза, и сказала самым восхитительным, самым призывным тоном, который ему когда-либо доводилось слышать: «Хочешь увидеть больше?»
Услышав звонок, привидение сразу же напряглось. Лоцман посмотрел на него, затем повернул голову в сторону спальни Бена. Кухонный стол был накрыт с невероятной пышностью — великолепные кушанья, восхитительные предметы роскоши. В центре этого изобилия красовалась лилия, поставленная в вазу бледно-лилового венецианского стекла.
Ничего не происходило. Из спальни не доносилось ни звука. Минутой позже звонок раздался снова.
— Он что, не собирается подойти к двери?
Лоцман мотнул головой — не знаю, мол.
Привидение скрестило на груди руки, затем опустило их. В течение восьми секунд у привидения трижды изменилось выражение лица, и вот, не в состоянии больше это терпеть, оно вышло из кухни и направилось к двери. Из спальни в конце концов появился Бен Гулд.