Ее провели к начальнику. За письменным столом, уткнувшись в бумаги, сидел краснощекий офицер. Он высокомерно окинул взглядом Косяченко:
— Слушаю.
— В вашей тюрьме находится шестилетний мальчик Игорь Измайлов. Он болен.
Откуда вам известно?
— Он все время болеет, очень слабый мальчик. Я хочу просить вас, передайте его мне на излечение. Он сможет у меня остаться до освобождения родителей, я за ним присмотрю.
— A-а!.. — протянул офицер. — Но знаете ли вы, что его мать еврейка?
— Это неправда!
Офицер достал сигареты, закурил.
— А если подтвердится, мадам догадывается, как с ней поступят? А? За укрывательство?
— Я хорошо знаю семью Измайловых и отвечаю за свои слова.
— Мы одинаково караем евреев и тех, кто их прячет. Вы это понимаете?
— Конечно.
— Так зачем же вы пытаетесь нас обмануть?
— Мне незачем вас обманывать. У меня тоже дети!
Уверенное поведение Наташи Косяченко, ее настойчивое желание взять ребенка даже после сурового предупреждения поколебали гестаповца. По его распоряжению Игоря передали Наташе, а через десять дней, за отсутствием прямых улик, семья Измайловых была освобождена.
Зюкова и Науменко перевели из луцкой тюрьмы в лагерь, откуда заключенных, как правило, отправляли в Германию. Это обстоятельство встревожило подпольщиков. В лагерь пускали только представителей так называемого Украинского комитета помощи. Дунаевой, как члену комитета, поручили добиться встречи с Зюковым и Науменко и договориться с ними о побеге.
Но на второй день всех пленных под усиленным конвоем отправили в Киверцы. Здесь к узникам вошел гестаповец с переводчиком из местных националистов и обратился к ним с грозной речью. Фашистский прихвостень старательно передал ее содержание.
— Все вы преступники! Вас надо уничтожить! Да, да, уничтожить, как вредных насекомых! Но великая Германия — гуманное государство. Вы поедете на работу в Германию и отблагодарите ее за величайшее снисхождение к вам!
Здоровых и сильных отобрали в отдельный барак, затем заставили раздеться догола, а одежду отнесли в дегазационную камеру. Узников разбили на группы но 40 человек. В одной из них оказался и Борис Зюков.
— Что же, братья, так и уедем с родной земли? — переживал черноволосый парень с худощавым обветренным лицом. — А? Как же так? Я не согласен!
Наивное поведение парня рассмешило остальных.
— Он не согласен!.. А кто спрашивает согласия? Молись богу, что голова осталась на плечах.
— На какой бес мне голова без Одессы-мамы?! — не унимался черноволосый.
Звали одессита Яшей. Был он очень словоохотлив, а его чрезмерный оптимизм даже раздражал удрученных людей.