Но как в том старом анекдоте: ложечки нашлись, а осадок остался. Его до сих пор считали очень конкретным человеком, некоторые — даже многие! — просто боялись. А все потому, что никому про себя он ничего не рассказывал, а племянница, по его просьбе, тоже держала язык за зубами. Дядя Коля верил, что лучше такая репутация, чем никакой. Меньше будет желающих поступить с ним некрасиво, неправильно.
— Разводиться не надумала? — спросил дядя Коля. Он каждый раз ее про это спрашивал.
— Нет. У нас тут вообще все хорошо, Володьку как подменили. Дядь, ты не поверишь, но он так хорошо ко мне во время медового месяца не относился.
Людмила разговаривала без недомолвок, потому что была дома почти одна. Почти — потому, что Наташка ушла возиться наверх, в зимний сад, и, конечно, слышать оттуда ничего не могла. А Владимир поехал в город за покупками и Андрюшку с собой забрал. В какое-то новое кафе-мороженое, на разведку.
Она рассказала про ледовое побоище, про первый за много лет совместно проведенный вечер в семейном кругу, про то, что в последние две недели она гораздо больше интересует мужа… Ну, как женщина, ну, ты понимаешь, дядь. А самое главное — Андрюшку не узнать.
Людмила не отдавала себе отчета, что почти в каждом сказанном ею предложении присутствует Наташка. Дядя Коля заинтересовался:
— Домработница твоя новая, что ли?
— Терпеть не могу это слово. Сразу чувствую себя барынькой, за которой вот-вот явится разгневанный пролетариат. И поделом… Дядь, она чудесная девочка, просто с ума сойти какое сокровище. Я чувствую себя так, как будто у меня появилась младшая сестренка.
— А ты не боишься без мужа остаться? Оно, конечно, давно пора… Сокровище твое Вовчику мозги не законопатит?
— Как ты можешь, ты же ее даже не видел!
— Да вот я и думаю сегодня к вам нагрянуть. У меня, Людка, глаз-алмаз, сама знаешь.
— Правда приедешь? Вот здорово, сейчас Володьке позвоню, они с Андрюшкой в городе, чего-нибудь выпить пусть привезет.
Дядя Коля выпивал крайне редко и только в обществе Людмилы. И только крепкое, а Сокольские дома крепкого не держали. Так что к его визиту озадачивались отдельным образом, с выпендрежем. Это была как бы такая игра — чем дядьку в этот раз удивить.
— Если выпивать, то и ночевать остаться. А завтра, между прочим, понедельник. Ты на что трудового человека подбиваешь, а?
— Да ладно тебе, обойдутся один день без высокого руководства. Приезжай, Наташке скажу, что гостя дорогого ждем, она чего-нибудь вкусненького сварганит, она готовит замечательно.
— Так уж-таки замечательно? Ладно, убедила, звони Вовке, пусть порадует старика