Ничто окружающее не развлекало меня,
Потому что мысль, когда обременена горестями, нигде не хочет встретить утешения…
Кто я был? Кто я теперь? И чем буду?
Ни я не знаю, ни тот, кто обильнее меня мудростию…
Далее св. Григорий дает самую мрачную картину человеческой жизни, не останавливаясь перед жестокими выражениями и страшными образами. Но в конце концов он побеждает печаль и, обращаясь к своей душе, говорит:
Все ниже Бога. Покорствуй слову.
Не напрасно сотворил меня Бог.
От нашего малодушия такая мысль.
Теперь мрак, а потом дастся разум, и все уразумеешь…*.
Св. Григорий, подобно большинству христианских учителей древности, начиная с апостола Павла, испытал влияние стоической философии. В стоиках св. Григория особенно привлекал своеобразный аскетизм и презрение земных благ. В стихотворении о философской нищете он во многом перекликается с Эпиктетом и другими стоическими писателями.
Ты и в болезни весел,
Роскошествуешь, если только богат, чувствуешь, правда, зло, но, однако, есть у тебя и врачевство от болезни.
А другой беден, но воздержан.
И он втрое блажен, потому что нет у него ни зла, ни врачевства от зла…*.
В поэме о смиренномудрии св. Григорий прямо ссылается на античных философов, в частности киников и стоиков, как на примеры воздержания и самообладания.
При всем этом св. Григорий был далек от стоической гордости и превозношения своими подвигами. Он сумел избежать того чувства собственного превосходства, которое порой возникает у людей, ведущих углуб-ленно-созерцательный аскетический образ жизни. Он не осуждал тех христиан, которые были неспособны вести такую жизнь и отдавали Церкви свои силы на трудном поприще общественной борьбы. У св. Григория есть по этому поводу следующее четверостишие:
Чему отдашь предпочтение — деятельной или созерцательной жизни?
В созерцании могут упражняться совершенные, а в деятельности многие.
Правда, и то и другое хорошо и вожделенно.
Но ты к чему способен, к тому и простирайся особенно *.
Эти мудрые слова свидетельствуют о глубоком проникновении св. Григория в законы христианской жизни.
Итак, св. Григорий избрал свой путь. Он решился «жить жизнью, чуждой жизни». Но Бог судил иначе.
* * *
Св. Василий Великий направил своего друга в качестве епископа в Сасимы. Св. Григорий в одной автобиографической поэме так характеризует это место:
Там всегда пыль, стук от повозок, слезы, рыданья, собиратели налогов, орудия пытки, цепи; а жители — чужеземцы и бродяги.
Такова была церковь моя в Сасимах!..*.
Эта обстановка была тяжела для св. Григория. Правда, в новом положении он сумел принести пользу делу св. Василия по собиранию воедино малоазийских церквей. Но в Сасимах он жить не смог и удалился в Нази-анз, где стал помогать своему отцу — епископу. Вскоре смерть похитила у него обоих родителей и горячо любимого брата Кесария. Через год скончался и св. Василий Великий, в самый разгар своей деятельности, не имея и 50 лет от роду (379 г.), и св. Григорий почувствовал себя совершенно одиноким.