Джейс сидел на одной из кроватей, опираясь на груду подушек, стянутых с других кроватей. Он был одет в потёртые джинсы и серую футболку. На его коленях лежала книга.
Он посмотрел на Клэри, вошедшую в комнату, но ничего не сказал, пока она не подошла к его кровати. Сердце Клэри начало колотиться. Угнетающее молчание всё ещё продолжалось; Джейс глазами следил за ней, пока она не подошла к изножью его кровати и не опёрлась руками об металлические подножки.
Она изучала его лицо.
Столько раз она пыталась нарисовать его, думала она, пытаясь поймать то невыразимое качество, делающее Джейса самим собой, но ее пальцы так и не смогли передать то, что она видела на бумаге. Оно было сейчас, его не было, когда он был под контролем Себастьяна — как бы его ни называли — душа или дух, светилось в его глазах.
Она стиснула руки на подножке.
— Джейс… — Он заправил прядь светло-золотых волос за ухо.
— Это… Безмолвные Братья разрешили тебе тут находиться?
— Не совсем.
Уголок его рта дернулся.
— Так ты их вырубила и ворвалась сюда? Знаешь ли, Конклав не очень одобряет такие поступки.
— Вау. Не знаешь, чего от меня ожидать, не так ли? — она подошла и села на кровать, рядом с ним, отчасти чтобы они оказались на одном уровне, и отчасти чтобы скрыть дрожь собственных коленок.
— Пришлось научиться этому, — сказал он и отложил книгу в сторону.
Она почувствовала, что такие слова, как пощечина.
— Я не хотела причинить тебе боль, — сказала она, голос понизился до шепота.
— Извини.
Он выпрямился, размахивая ногами на краю кровати.
Они сидели не далеко друг от друга, на одной кровати, но он пытался отодвинуться от нее и Клэри это заметила. Она видела в глубине его ясных глаз, что он хранит от нее какую-то тайну, чувствовала его нерешительность. Ей так хотелось дотронуться до него, но девочка продолжала сидеть ровно, голос звучал твердо:
— Я никогда не хотела причинить тебе боль. И я говорю не только о Буррене. Я имею в виду еще того, когда ты — настоящий — сказал мне, чего действительно хочешь. Я должна была тебя послушать, но все, о чем я думала — это о твоем спасении, как бы увести тебя оттуда. Я не послушала, когда ты сказал, что хочешь отдаться Конклаву и из-за этого мы оба чуть не закончили, как Себастьян. И когда я сделала, то, что сделала, с помощью Глориуса… Должно быть, Алек и Изабель тебе рассказали — он предназначался для Себастьяна. Но я не могла пробраться к нему через толпу. Я просто не могла. И тогда я вспомнила твои слова, что ты лучше умрешь, чем будешь жить под давлением Себастьяна. — Ее голос сел. — Настоящий ты, я имею в виду. Я не могла спросить тебя. Мне пришлось догадаться. Ты должен знать, что было ужасно причинять тебе боль таким образом. Знать, что ты должен умереть и что это я должна держать меч, который убьет тебя. Я бы хотела умереть, но рисковала твоей жизнью потому как думала что ты бы сам меня попросил об этом, и после того как я предала тебя однажды, думала что должна тебе. Но если я была не права… — она остановилась, но он продолжал молчать. В ее желудке все перевернулось, это было довольно больно и мучительно. — Тогда прости. Я уже никак этого не изменю. Но я хочу, чтобы ты знал. Что я сожалею.