— Я не собираюсь причинять тебе боль, — сказал он. — Я бы никогда не сделал тебе больно. Но я не хочу, чтобы ты кричала. Мне нужно с тобой поговорить. — Она взглянула на него. К ее удивлению он рассмеялся. Его привычный смех, успокоенный до шепота. — Я все вижу по твоему лицу, Клэри Фрэй. В ту минуту, когда я уберу руку с твоего рта, ты начнешь кричать. Или воспользуешься приемом и сломаешь мне запястье. Ну давай, пообещай мне что не будешь. Поклянись Ангелом. — На этот раз она закатила глаза. — Хорошо, ты права, — сказал он. — Ты не можешь поклясться, потому что моя рука закрывает тебе рот. Я уберу ее. И если ты закричишь… — Он наклонил голову в бок, светлые золотые волосы упали ему на глаза. — Я исчезну.
Он убрал руку. Она лежала неподвижно, тяжело дыша, ощущая тяжесть его тела на себе. Она знала, что он быстрей нее, что нет ни одного движения, которое он не опередит, но сейчас казалось, что он рассматривает их взаимодействие как игру, как что то игривое. Он наклонился к ней ближе, и она поняла, что ее майка задралась, и она может ощутить мускулы его плоского, мускулистого живота своей обнаженной кожей. Она покраснела. Невзирая на пылающее лицо, казалось, что ледяные мурашки пробежали вниз по венам.
— Что ты тут делаешь? — Он медленно отступил, выглядя разочарованным.
— Знаешь, это не ответ на мой вопрос. Я ожидал хора, поющего Аллилуйя. Думаю, что не каждый день твой парень возвращается из мертвых.
— Я уже знала, что ты не мертв, — проговорила она оцепеневшими губами. — Я видела тебя в библиотеке. С…
— Полковником Горчицей?
— С Себастьяном.
Он выдохнул с низким смешком.
— Я знал, что ты тоже там была. Я ощутил это.
Она ощутила, как напряглось ее тело.
— Ты позволил мне думать, что ушел, — сказала она. — До того. Я думала ты… я действительно думала, что есть шанс, что ты… — она прервалась, не смогла выговорить это. Мертв. — Это непростительно. Если бы я тебе такое сделала…
— Клэри… — Он снова склонился над ней, его руки были теплыми поверх ее запястий, его дыхание ласкало ее ухо. Она чувствовала, как их обнаженная кожа везде соприкасается. Это ужасно отвлекало. — Я должен был. Было слишком опасно. Если бы я сказал тебе, то тебе пришлось бы выбирать: сказать Совету, что я все еще жив, или позволить им за мной охотиться, а сохраняя это в тайне, сделало бы тебя моей сообщницей в их глазах. А когда ты увидела меня в библиотеке, я должен был подождать. Мне нужно было знать любишь ли ты еще меня, пойдешь ли ты или нет в Совет. Ты не пошла. Я должен был знать, что я для тебя важнее, чем Закон. Правда, не так ли?