В общем, все были заняты делом. Один Александр проводил свои дни практически в праздности. Четыре часа тренировок в день не в счет. Ему доставляло удовольствие совершенствовать свои и без того смертоносные навыки. Однажды его застукала мать, когда он практиковался с оружием. Суть тренинга заключалась в том, что он в движении молниеносно выхватывал из кобуры пневматику Черного, приводил оружие в боевую готовность, наводился на цель и… повторял все заново, доводя движения до автоматизма. Она посмотрела на него несколько мгновений, после чего сказала:
– Ты боевиков насмотрелся, сын?
Александру ничего не оставалось, как смиренно ответить:
– Да, мам, я хочу стать таким же большим и сильным как Ван Дам! – самое сложное было сохранить каменное выражение лица.
– А почему не как Том Круз или Джеки Чан? – уточнила она таким тоном, что Кротов, казалось, видел, как она размышляет, не вызвать ли кое-кому неотложку.
– Да потому, что в первом случае меня все травили бы "коротышкой", а во втором случае "обезьяной". А оно мне надо? – с серьезно – дебиловатой миной спросил он.
– А Ван Дама не травят? – спросила ошарашенная мать.
– Травят, – как можно серьезнее ответил он. – "Жан Жмот Вам Не Дам". Вот только вслух об этом никто не говорит, у него пистолет есть!
На том разговор и закончился.
Вот так вот благостно и протекала жизнь Александра в течение долго времени. А потом настала та самая… Кризис. Первый месяц, после столкновения на стадионе с Ежом, он очень внимательно наблюдал за ним. Было от чего волноваться. Поговаривали, что тот связался с наркотиками, и, что гораздо хуже, с теми, кто ими торгует. Потом несколько месяцев о нем ничего не было слышно. Александр чуть успокоился. И вот он снова начал задираться. На Кротова Еж пока нарваться не решился, а вот на Наташку наехал, поймав ее в школе после уроков:
– Слышь, коза,…! Стоять, я сказал, – крикнул он, видя, что девушка даже не повернула головы в его сторону, угрожающе добавил. -…, тебе…! Ты поняла?
Закончить свою прочувствованную речь ему не удалось, так как Наташка, девушка, надо сказать, довольно импульсивная, решила толкнуть свою. Она говорила тихо, но долго. Лица окружающих вытягивались все больше с каждым ее словом. Если бы Александр услышал этот образец ораторского искусства, достойный того, чтобы занять свое почетное место в словаре русского мата, то его сердце лингвиста наверняка бы дрогнуло от умиления. Когда она замолчала, несколько секунд вокруг стояла полная тишина. Все переваривали только что услышанный монолог. Потом грянул общий взрыв хохота. Последним дошло собственно до объекта сего гениального произведения довольно традиционного для России жанра. Он покраснел, и начал бессвязно орать какие-то маловразумительные угрозы: