— На дне рождения Марка Фентона — мне кажется, ему тогда исполнилось восемь лет — я повел тебя в конюшни и показывал щенков с черными и белыми пятнами.
— Вспомнила! Но это не мог быть ты, это же был взрослый мужчина.
— Думаю, мне тогда было восемнадцать, значит тебе должно было быть…
— Шесть. Расскажи мне об этом.
— Вы с сестрой приехали на праздник вместе, в белых платьях с розовыми поясами и с розовыми бантами в волосах. Твоя сестра сразу убежала на задний двор играть с другими детьми в салки, но ты пошла и села на железную скамью. Ты не пошевельнула ни единым мускулом, просто сидела там, положив руки на колени.
— А ты остановился передо мной с тачкой, в которой, по-видимому, только что была целая куча конского навоза.
Кейн хрюкнул.
— Вполне возможно. Мне стало тебя жаль, ведь ты сидела там совсем одна, поэтому я спросил тебя, не хочешь ли ты посмотреть щенков.
— И я пошла с тобой.
— Ну, для начала ты окинула меня своим тяжелым взглядом сверху донизу Я думаю, я выдержал испытание, поскольку ты пошла со мной.
— И я надела твою рубашку, а потом случилось что-то ужасное. Я помню, что я разревелась.
— Ты не хотела подходить близко к щенкам, а стояла в сторонке и наблюдала за ними. Сказала, что не хочешь испачкать платье, поэтому-то я и дал тебе мою рубашку, чтобы ты надела ее сверху на платье, да и к ней-то ты не хотела прикасаться, пока я не поклялся три раза, что она чистая. А то, что ты помнишь как великую трагедию, было вот чем. Одна собака наскочила на тебя сзади, схватила бант, и он развязался. Я никогда не видел, чтобы ребенок был так расстроен. Ты начала реветь и сказала, что мистер Гейтс возненавидит тебя. А когда я сказал, что могу снова его завязать, ты ответила, что только твоя мамочка умеет завязывать банты правильно. Ты прямо так и сказала: «Правильно».
— А ты все-таки завязал его правильно. Даже мама не заподозрила, что он развязывался.
— Я ведь только тем и занимался, что заплетал лошадям гривы и хвосты.
— Для Пам?
— Ты чертовски много ей интересуешься. Ревнуешь?
— Нет, после того как ты отверг ее.
— Вот почему нельзя рассказывать секреты женщинам.
— Ты бы хотел, чтобы я ревновала?
Кейн задумался.
— Я бы не возражал. По крайней мере ты знаешь, что я отверг Пам. Я что-то не слышал ничего подобного о Вестфилде.
Она поцеловала руку Кейна, которая лениво поглаживала ее грудь. Она точно знала, что говорила ему о Лиандере уже несколько раз.
— Я отвергла его перед алтарем, — мягко сказала она.
Кейн еще немного сжал объятия.
— Я думаю, именно это и получилось тогда. Потому что у него и приблизительно нет столько денег, сколько у меня.