Хьюстон села посреди лужи, но не стала пытаться встать, а вытерла грязь с лица подобранной юбкой.
— Ты никогда не хочешь никому причинять боль, — сказала она, — ты просто делаешь, что хочешь, и неважно, кто встает у тебя на пути.
Он улыбался ей.
— Ты знаешь, ты очень красивая, даже в таком виде.
Она сурово на него посмотрела:
— Что же это такое, что ты так хотел мне сказать?
— Я… хм, я хочу, чтобы ты вернулась ко мне жить.
Она продолжала вытирать лицо.
— Конечно, ты хочешь. Я знала, что так и будет. Ты и Эдена потерял, так ведь?
— К черту, Хьюстон. Что ты хочешь, чтобы я сделал — упрашивал тебя?
— Мне совершенно ничего от тебя не нужно. Сейчас я мечтаю только об одной вещи: побыстрее попасть домой и принять ванну.
Она начала подниматься, преодолевая сопротивление липкой грязи и перепутавшихся обрывков юбки.
— Ты не можешь никому ничего простить?
— А ты можешь простить мистера Фентона? По меньшей мере, я не использую других для достижения своей цели.
Даже сквозь дождь Хьюстон заметила, как лицо Кейна от злости покрылось пятнами.
— Ну, с меня достаточно, — сказал он, приближаясь к ней и прижимая ее к стене. — Ты моя жена, и по закону ты принадлежишь мне. Мне плевать, уважаешь ты меня или нет, любишь или что ты там еще считаешь необходимым, ты возвращаешься жить ко мне. А самое главное, ты сделаешь это прямо сейчас.
Она посмотрела на него с достоинством, на какое только оказалась способна, принимая во внимание состояние ее лица.
— Я буду кричать всю дорогу, пока мы будем ехать, и сбегу при первой же возможности.
Он навис над ней, и она прогнулась назад.
— Ты знаешь пивоварню твоего отчима? Год назад у него были кое-какие финансовые проблемы, о которых он никому не рассказывал. Два месяца назад он в строжайшем секрете продал ее одному анонимному покупателю, который разрешил ему оставаться ее управляющим.
— Тебе? — прошептала Хьюстон, чувствуя спиной влажную кирпичную стену.
— Мне. А в прошлом месяце я купил отделение Национального Банка в Чандлере. Интересно, кто пострадает, если я решу прикрыть всю эту лавочку?
— Ты этого не сделаешь, — выдохнула она.
— Ты только что сказала, что я делаю, что мне вздумается, — не важно, кто встает на моем пути. И сейчас я хочу, чтобы ты вернулась в мой дом.
— Но зачем? Я никогда для тебя ничего не значила. Все, для чего я была тебе нужна, так это приблизить час расплаты Джекоба Фентона. Наверняка можно было бы найти кого и получше…
Он не обратил внимания на ее слова.
— Так что скажешь? Принесешь ли ты себя в жертву ради спасения целого города? Мой дом и моя постель в качестве мученического костра, естественно.