В день, когда была назначена охота на лису, Торстен Флорин, по обыкновению, пробудился под звуки классической музыки. Рядом послышались легкие быстрые шаги, и перед ним предстала молодая чернокожая женщина с обнаженной грудью, несущая серебряный поднос. Улыбка сияла на ее лице как приклеенная, но Торстен Флорин не обращал внимания на такие пустяки. Ему не нужна была ее привязанность или теплые чувства. Ему нужен был порядок, чтобы привычный ритуал исполнялся с точностью до мелочей. Так было у него заведено вот уже десять лет, и он намерен был сделать все, чтобы так продолжалось и впредь. Некоторым богатым людям это нужно для создания имиджа, но Торстен таким способом скрашивал будничное существование.
Он взял салфетку, с наслаждением втянул ее запах, пристроил на груди и принял тарелку с четырьмя куриными сердцами, в полном убеждении, что без свежей убоины не проживет и дня.
Заглотнув первое сердце не разжевывая, он произнес молитву, прося охотничьей удачи. Затем съел три оставшихся и подставил лицо умелым рукам женщины, которая ловко отерла его полотенцем, источающим аромат эфирных масел.
Затем он жестом отослал из комнаты женщину и ее мужа, который ночью стоял на страже, и насладился зрелищем забрезжившей над лесом полоски рассвета. До начала оставалось часа два. В девять соберутся охотники. На этот раз они не станут искать добычу в рассветных сумерках. С бешеным животным можно иметь дело только при ярком свете дня.
Торстен представил себе, как бешенство будет бороться в душе зверя с инстинктом выживания. Легко может случиться, что лиса прижмется к земле в ожидании удобной минуты, когда загонщики подступят к ней вплотную. Один укус кому-нибудь в пах — и человек погиб!
Но Торстен знал своих сомалийцев: ни один из них не подпустит лису так близко. Он больше беспокоился за охотников. Нет, скорее волновался в ожидании, чем беспокоился: ведь большинство приглашенных были опытными людьми, много раз принимавшими участие в его играх, и обожали ходить по краю. Сплошь люди влиятельные, от которых зависят судьбы страны. Эти люди мыслят крупнее и шире, чем способен обычный человек, поэтому они сегодня и собрались здесь. Если бы не Кимми и не этот проклятый полицейский, если бы кто-то не разворошил и не поднял снова дела, которые давно пора похоронить, сегодня был бы совершенно замечательный день.
В стеклянном зале стоял шум от множества зверья. Сомалийцы вытаскивали из угла клетку с лисой: в глазах ее горело безумие, она то и дело бросалась на решетку и вцеплялась зубами в прутья, как в живого врага. Глядя на эти зубы, Торстен думал о том, сколько там смертельно опасных бактерий, и его пробирал озноб.