— Да, фру Йоргенсен. Это мы знаем, — впервые подал голос Карл.
— Я получила копии дела от одного из его бывших сослуживцев.
— Вот как? От Класа Томасена?
— Нет, не от него. — Женщина закашлялась и глубоко затянулась сигарой, чтобы подавить приступ. — Мне передал их другой. Его звали Арне, но его уже нет в живых. Он собрал все документы, получилась целая папка.
— Вы дадите нам ее посмотреть, фру Йоргенсен?
Она схватилась за голову почти прозрачной рукой. Губы ее дрожали:
— Нет, дать ее вам я не могу. У меня ее больше нет. — Женщина умолкла и закрыла глаза. Очевидно, ее мучила головная боль. — Я не помню, кто брал ее у меня в последний раз. Ее просматривало несколько человек.
— Это не она? — Карл показал светло-зеленую папку.
— Нет, та была больше. — Марта покачала головой. — Серая и гораздо толще этой. В одной руке не удержишь.
— Может быть, есть какие-то другие материалы? Что-нибудь, чем вы могли бы с нами поделиться?
— Иветта, как по-твоему, им можно сказать? — Она кинула взгляд на подругу.
— Не знаю, стоит ли. Думаешь, надо?
Больная перевела взгляд на двойной портрет, стоявший на подоконнике между кувшином с водой и статуэткой Франциска Ассизского:
— Иветта, взгляни на них! Ну кому они навредили? — В голубых, глубоко посаженных глазах проступили слезы. — Мои детки! Неужели мы даже этого не можем для них сделать?
Иветта поставила на стол коробочку шоколада.
— Наверное, можем, — сказала она со вздохом и направилась в угол.
Там громоздились свертки старой бумаги от рождественских подарков и других упаковочных материалов, как напоминание о былых временах, когда во многом ощущалась постоянная нехватка. Оттуда Иветта вытащила коробку фирмы «Петер Хан».
— В последние десять лет мы с Мартой дополняли папку с документами следствия вырезками из газет. Ведь с тех пор, как умер мой муж, мы с ней остались одни и больше у нас никого не было.
Ассад взял у нее коробку и поднял крышку.
— Здесь есть несколько газетных вырезок о нападениях, по поводу которых так ничего и не было выяснено. А также вырезки о фазанобойцах.
— Фазанобойцах? — удивился Карл.
— Ну да! А как еще назвать таких людей?
Иветта порылась в коробке и вытащила на свет образчик, иллюстрирующий эти слова. Действительно, слово «фазанобойцы» к ним вполне подходило. На большой фотографии из еженедельника все они красовались вместе: парочка представителей королевского окружения, разношерстные буржуазные типчики, а также Ульрик Дюббёль-Йенсен, Дитлев Прам и Торстен Флорин. В победоносных позах: у каждого зажато под мышкой ружье переломленным стволом книзу, нога выставлена вперед, а на земле рядами разложены убитые фазаны и куропатки.