Как много мыслей, обращенных к прошлому, воспоминаний, из-за них – да, в самом деле, – сдают нервы. Думаешь о прошлом, и терпения явно не хватает, ты нетерпелив, и чего-то требуешь от воспоминаний, хотя от них ничего нового все равно не дождешься. Вот и сейчас ты уже не с Арианой, и не расследуешь события войны, и не пишешь – вместо этого раздраженно, нетерпеливо сбежал в прошлое… Попытался позвонить Ариане в посольство, но телефонист ответил, по-английски, что линия отключена. Бесцельно послонявшись из угла в угол, решил пойти в посольство.
Перед дверью Хофмана стояла белокурая девица в светлом плаще из чего-то лакированного. В глазах у нее блестели слезы. А глаза она не отводила от двери. Кажется, одна из тех девиц, которые были тогда в баре. Спустившись, он отдал портье ключ и прочитал телексы. Маслах, квартал, прилегающий к скотобойням, и Карантина вчера ночью подверглись сильному обстрелу. И еще вчера не только на базаре близ порта были застрелены мужчины в ходе очередной проверки документов – и в Карантине вчера христиане ополченцы из Катаиб согнали отовсюду мусульман, поставили их с поднятыми руками у стены, а женщин, детей и стариков взяли в заложники и увезли на грузовиках. Тех, кто не выдерживал и опускал руки, расстреляли. Так сообщалось в телексах. А он там не был. У Арианы был! Личная жизнь. Да, все чаще отводил глаза, упускал возможность той или иной встречи, все чаще узнавал новости последним. Да нет, ну как же! Ведь информация все равно поступает, а детали можно придумать или позаимствовать из каких-то других аналогичных эпизодов. Чихать, он хотел на «читателя», да только дело-то не в этом. Есть некая инстанция совсем другого рода, что за инстанция, точно не скажешь, известно лишь, что она определенно заявляет о себе. Ведь если берешься за работу, то непременно должен выполнить ее как надо, это и есть честный труд, это и есть твое дело. Необходимо быть на месте событий, если где-то гибнут люди, необходимо засвидетельствовать каждый отдельный случай, и тут у него есть обязательства, он обязан все это видеть. Можно бросить профессию, но нельзя постоянно оправдываться тем, что читатель, видите ли, недостаточно хорош. Лашен достал блокнот и наскоро сделал перевод телетайпных сообщений… Но если бы ты всегда находился в нужное время в нужном месте, то, разумеется, ни о каких отношениях с Арианой не было бы и речи. Он выписал в блокнот несколько строк о Дамуре. Сегодня всех жителей этого города можно считать заложниками, так как Дамур взят палестинцами в кольцо осады. «Информированные источники выражают опасения, – писал Лашен, – что события будут развиваться наихудшим образом, особенно если принять во внимание факты, имевшие место в Карантине и Маслахе».