Он вышел на улицу. Хофман, наверное, злится, ну и на здоровье. Скоро их совместная работа закончится и не придется иметь с ним дело, разве что случайно будут встречаться. Очень хорошо, нет, в самом деле, это очень приятно, когда отношения ни к чему не обязывают, то есть не требуют верности.
В посольстве отдал дежурному у входа оба письма к Грете. Лишь потом попросил вызвать Ариану. Вооруженных охранников-немцев в посольстве уже не было, никто тебя не обыскивает, как в декабре. Неприятно – дежурный не отнес письма куда полагается, не сунул в мешок или что там у них для почты, а положил на свой стол, да еще адресом кверху. Ариана медленно сошла по лестнице. Улыбнулась и, кажется, ничуть не удивилась его приходу. Но она ведь всегда очень спокойно держится, словно совершенно не понимает, какие ужасы и раньше творились в городе, и по сей день продолжаются. Она же сама рассказывала, как мужчин, привязав к машинам, волокли по земле, убивая медленной мучительной смертью, как еще живым отрубали член, как давили людей грузовиками и танками, вперед-назад, пока, расплющив, не стирали тела в кашу. Сам он здесь только раз видел – ну да, никуда же не ходил, – как погиб человек: только что был жив, в следующее мгновение – убит, мертв. В Праге он видел смерть людей, но их лица мог разглядеть, лишь когда они уже были мертвы. Здесь – да, он видел смерть старика Муслима, торговца, но и его живое лицо не успел по-настоящему разглядеть. Что-то было у них общее – то, что выдергивало этих людей из толпы, некая сила, одна и та же везде – в Праге, во Вьетнаме, в Чили и здесь – сила глубоко человеческая, такая же человеческая, как человеческая радость в долгий и счастливый мирный день.
– Вот хорошо, что ты пришел, – сказала Ариана. – Хочешь, поедем со мной в Баабду?
И, отведя в сторону, шепотом пояснила: звонили из приюта, кажется, нашли для нее ребенка.
Лашен улыбнулся:
– Отлично! – Он был рад за нее.
– Посольство со дня на день закроют. Сам посол сегодня улетает в Бонн и в ближайшие дни не вернется. Похоже, еще на этой неделе все будет ликвидировано.
– А ты? Ты все-таки тоже решила уехать?
– Нет-нет. Я не уезжаю. Кроме меня остаются еще несколько человек. На свой страх и риск. Это сотрудники, состоящие в браке с ливанцами. Они не хотят никуда уезжать, несмотря на то что билеты на самолет оплачивают всем членам семьи. Ну вот. А из посольских остается только пресс-атташе. Почему – не знаю. Симпатичный, холостой. Наверное, остается потому, что кто-то ведь должен остаться.
И Ариана побежала наверх взять пальто и сумку.