Домой Игорь Александрович вернулся в более чем поганом настроении. И как назло Аэлита еще и усугубила это состояние, сообщив, что нездорова, и посему будет спать в своей комнате. Дабы не дразнить никого напрасно. Неизвестно, имела она в виду себя или своего возлюбленного, но факт остался фактом: ночь они провели врозь. И, ворочаясь без сна, мэтр осознал: Аэлита стала для него не менее необходимой, чем… Да-да, музыкальная чашка, пушистый плед, настольная зажигалка — уж простите за цинизм сравнений. Стала частью дома, а это вам не какая-нибудь любовь, это — для Игоря Александровича — было куда серьезнее.
В связи с этим отпал последний выход из положения: объяснить Аэлите, что погорячился, что семейные узы, положение, привычки и т. д. и т. п. значат гораздо больше, чем большое и светлое чувство, и — достойно расстаться, обеспечив девушке дальнейшее нормальное существование где-нибудь. Без нее дом терял значительную часть своей притягательности, во всяком случае на неопределенно длительный срок, пока не исчезнет чувство утраты.
Да, Игорь Бережко хотел получить сразу все: и дом, и любимую девушку, и надежную, привычную Нину Филипповну. А поскольку так не бывает, то нужно было выбирать, чего, повторюсь, мэтр не любил. Заколдованный круг.
Последней каплей в этой чаше горечи оказалось то, что, написавший тысячи диалогов и сотни самых разнообразных сцен, Игорь Александрович решительно не мог представить себе даже приблизительного конспекта объяснения с супругой. То есть идея, генеральная, так сказать, линия, разумеется, была: прости, но поскольку ты поступила так-то и так-то, а у меня произошло то-то и то-то, то давай…
А вот что давай, вообразить знаменитый сценарист Игорь Бережко не мог, хоть застрелись. В голову лезли исключительно всякие пошлости и банальности с неизменным, впрочем, рефреном: «Только я останусь в этой квартире». То есть, если называть вещи своими именами, Игорю Александровичу было скорее все равно, с кем остаться, лишь бы в своей крепости и любимом кресле.
Словом, неделя до приезда Нины Филипповны была далеко не самой приятной в его жизни. Тем не менее Судный день настал, Игорь Александрович отправился в аэропорт встречать Нину Филипповну, унося в памяти абсолютно безжизненное, застывшее лицо Аэлиты (не задавшую, кстати, за ту же неделю ни единого «наводящего» вопроса и вообще, как всегда, удивительно тактичную) и так и не приняв никакого конкретного решения. Традиционное российское «авось» и подсознательная вера в умение жены улаживать самые сложные коллизии.