– Вот и ладненько…
…Фиктивный допрос Бора (под микрофонами Люси) протекал не без сюрпризов. Они вносили в нудный обмен фразами искру реальной жизни. Особенно эффектным выдался финал, когда сержант заявил вдруг:
– Наши зеленые братья обязательно придут и спасут нас. Они покажут нам дорогу в рай.
– В рай? – опешила Грета. – Я не хочу в рай. Мне туда пока еще рановато. Надо закончить для начала дела земные.
…Люси, руководительница тайной шаковской операции по уничтожению ОСЫ, никак не могла понять, что там стряслось с радистом-кровограммщиком (он же сержант Бор). Почему молчит его жэгээска?! «Спица» осторожно сняла с рукава свой мини-комп, спрятанный в нашивку за ранения, отключила светопоглотители, немного подождала, дала прибору набрать яркость. Прищурилась, оценивая состояние передатчика. Свечение ровное – значит, трафик устойчивый, канал связи исправен. Бор должен ее слышать и – чтоб его… – откликаться на вызовы босса по первому требованию. Но он молчит, как заколдованный или… или как убитый. Черт! Люси погасила яркость, с раздражением водрузила нашивку на прежнее место, грязно выругалась. Злюка злилась. Злилась по-черному, как ей и положено. «Либо Бор «посеял» свой сержантский жетон с вкрапленной в него жэгээской, подонок, либо ему этот жетон отстрелили по ходу боя. Но все равно – подонок. – Тонкими губами Злюка изобразила садистскую ухмылку. – Как там кричал в эфире ефрейтор Кривен?.. А?.. Бор – мразь, дерьмо собачье, тварь помойная!.. Ха-а! Здорово. Золотые слова. Да этому болвану ефрейтору за них памятник поставить надо… на кладбище идиотов… Тоже подонок тот еще…»
Люси еще раз прислушалась. Тишина полная. Будто жэгээску сержанта поместили в бархатную шкатулку, а шкатулку – в несгораемый сейф. Хотя, разумеется, никто никуда ее не помещал. Просто в радиусе до одного метра от нее ничего не происходит, отсутствуют всякие звуки, а на большее расстояние мини-комп подслушивать не способен. Ведь это канал личной связи, а не радиоприемник. Лежит себе оторванный жетон где-нибудь в уголочке – и в ус не дует. А может, и не оторванный, и не в уголочке… а на груди у Бора – груди холодной, бездыханной. «Черт! Будь только он живой – «Разлуку» у меня споет, завоет! Однозначно».
Но Злюка вовсе не ругалась и не цитировала Кривна. Само собой пыхтело злобой подсознание. Едкие эпитеты кубарем прокатились где-то на задворках мозга, черным снегом выпали на сердце, припорошили душу мстительными узелками на память. Но разум оставался чистым, незамутненным. Люси относилась к разряду крутых профи. Волю эмоциям не давала. Все под контролем. На задании всегда действовала четко, по инструкции, как заводной робот; можно даже сказать, не действовала, а функционировала по строго заданной схеме: оценка ситуации – принятие решения – мгновенная реакция (практический ход) – вновь оценка ситуации – и так далее… Словно часики – тик-так.