Коннор ударил кулаком по столу.
— Почему полицейские не дадут нам самим выследить их? Мы бы живо взяли их за глотку.
— Конечно, малыш, — кивнул Лайам. — Мы бы выследили этих придурков, взяли за глотку — а что потом? Наши ошейники тут же активировались бы, и через минуту мы бы катались по земле, воя от боли. И выглядели бы полными идиотами — на радость им. Не волнуйся, Кон, мы найдем их. И отплатим с лихвой — только по-другому.
Коннор плюхнулся на стул.
— Черт возьми, ну почему мы не можем просто снять эти дурацкие ошейники?!
Лайам с Шоном молча переглянулись. Прошлым летом секретные эксперименты, которые втайне от людей проводили оборотни, пытаясь отыскать способ избавиться от ошейников, дали ужасающие результаты. После этого Лайам объявил, что с экспериментами покончено. Однако Шону было известно, что Лайам и их отец Дилан по-прежнему бьются над этой проблемой. Они так и не оставили надежды отыскать безопасный способ избавить своих сородичей от необходимости носить ошейники. Они не говорили об этом никому — ни Коннору, ни Андреа. Хотя Ким и Глория, конечно, были в курсе, поскольку сами участвовали в эксперименте. Для остальных это по-прежнему оставалось тайной.
Коннор, передернув плечами, обиженно нахохлился:
— Мне иногда кажется, что вы предпочитаете сидеть сложа руки.
— Между прочим, в такие минуты я опаснее всего, парень, — буркнул Лайам. — Кстати, а ты-то что забыл у Эллисона? — спохватился он. — Насколько я помню, тебе велели сидеть дома и охранять Ким.
— Ну, вышел на минутку. Подумаешь, большое дело! Ведь дом Эллисона через дорогу! — Коннор крутился на стуле — ему не сиделось, раздражение и злость требовали выхода. — Это нечестно, разве нет? Люди надели на нас ошейники, заставили нас работать, разгребать их дерьмо — а для чего это им понадобилось? Да чтобы мы разучились драться, вот зачем! А теперь и этого мало — решили вообще нас перестрелять! Повезло еще, что никого не убили.
В ответ на его гневную Тираду Лайам только молча кивнул. Зато Шон искренне сочувствовал племяннику. Если честно, эта манера Лайама напускать на себя важный вид — типа «не переживай, братишка, я сам этим займусь» — выводила его из себя. Шагнув к Коннору, Шон молча обнял племянника.
— Богиня на нашей стороне, Коннор, — шепнул он. — Это уж наше ирландское везение.
— Да уж, скажешь тоже! Не говори при мне об этих пожирателях картошки! — буркнул Коннор, но Шон почувствовал, как племянник немного оттаял.
Похлопав его по плечу, он потерся об него носом, потом поцеловал племянника в макушку.
«Позаботься о Коне вместо меня, — прошептал Кенни в ту ночь, когда его убили. Его изломанное тело на руках Шона содрогнулось в последний раз. — Поклянись мне, Шон!»