Плывя на десантной барже вниз по реке вместе с остальными счастливчиками, Пирс апатично смотрел в мутную воду, зачем-то считая проплывающие мимо коряги. Он был опустошен и раздавлен, несмотря на временную передышку. Сидящему напротив понурому Тони было еще тяжелей и на это были веские причины. Он потерял Красный Лотос – единственную возможность разбогатеть на этой грязной войне и вернуться домой обеспеченным человеком. Кроме того, после того как он чуть не представился от передоза его мучали страшные головные боли. Выходило все, что он пережил, было впустую, ни на грамм, не приблизив его к заветной мечте.
Достав из кармана уцелевший пакетик с Красным лотосом, Пирс, чуть помедлив, разорвал упаковку и высыпал его содержимое в воду. Краем глаза, наблюдая за реакцией Тони, удовлетворенно кивнул – Хог не проявил никаких эмоций и остался совершенно безучастен к его действиям. Это было хорошим знаком. Значит не все потеряно.
Переведя задумчивый взгляд на горизонт, где медленно поднималось в зенит жгучее солнце, Сергей невольно ощутил тоску в груди. Вдали поднимались черные столбы дыма, а там где раньше виднелись островерхие крыши храмов, торчали теперь обугленные остовы сожженных дотла зданий. Словно стервятники над хладным трупом проносились боевые группы штурмовых вертолетов, патрулирующие территорию Бьен Фу с воздуха. Дорога отступления превратилась в дорогу смерти. Зажатые словно в бутылочном горлышке войска в любой момент могли снова оказаться в окружении, вот почему спешили поскорей выбраться на оперативные просторы.
– Вот теперь я тоже разделяю твое желание убраться отсюда и как можно скорей. – Глухо сказал Пирс, посмотрев на Тони. – Если ты еще не передумал то я в деле.
Тони на это только презрительно фыркнул и демонстративно отвернулся.
Оба приятеля еще долго молчали, пока Хог нерешительно не протянул Пирсу руку, предлагая перемирие. Сергей, чуть помедлив, протянул в ответ свою. Впервые на их лицах промелькнуло еще что-то кроме злобы, раздражения и усталости. Наверное, именно так зарождается братство – пережившие ад боя совсем по иному смотрят на жизнь и поневоле начинают видеть больше чем до этого. Их давняя вражда уже не казалось им чем-то важным, став своего рода абсурдным недоразумением. Даже если бы их сейчас подвергли страшным пыткам, ни один из них добровольно не признался, что обоих с неудержимой силой тянет обратно домой к своей странной, местами трагичной, но тем не менее мирной жизни. Где нет ковровых бомбежек и груды обожженных до неузнаваемости безымянных мертвецов. Где смыслом жизни не является беспрекословное подчинение глупым приказам, а вместо боевой сбруи и снаряжения ты носишь обычную гражданскую одежду ставшую вдруг такой уютной и родной. Романтика войны, развеялась словно дым, оставив после себя лишь горстку пепла сожженных дотла иллюзий. Древняя река на чьих берегах незыблемо возвышались каменные храмы и руины старых городов, оплетенные лианами, грустно взирали темными проемами окон на проплывающую мимо вереницу судов. Вся прошлая жизнь вдруг стала эфемерной, словно сон и лишь тихий плеск воды, да размеренный скрип раскачивающих на волнах неуклюжих судов было реальностью.